Копировать или творить: Нужна ли России западная демократия?

Наша государственная жизнь балансирует между двумя крайними политическими точками: национально-творческой и космополитически-копировальной.

Главным вопросом русского будущего станет следующий: напрягать ли свой национальный ум или снова «расслабиться» и продолжать копировать очередную западную политическую модель?

Вариантов ответа только два, друг другу противоположных:

1. Нужно, чтобы любая государственность была органической частью народной жизни. Чтобы она складывалась постепенно на основе народной психологии, на базе её представлений о вере, о власти, о правде, на стереотипе бытового поведения. Без всяких революций, ломок, перестроек и шоковых терапий.
2. Совершенные формы государственности уже давно найдены. Демократические формы западных стран – это и есть то счастье мира, которое тысячелетиями искало человечество. И всем людям «доброй воли» остаётся только их скопировать у себя на Родине. Желательно аккуратно и под копирку. Если же в процессе применения скопированного «идеала» по результатам получится что-то не так «блестяще», как в оригинале, то претензий к оригиналу быть не может. Посыпать голову пеплом и винить за неудачи нужно только себя. Ведь всё дело в том, что у вас даже скопировать «идеальное» хорошо не получается.

Фото: www.globallookpress.com

Копировальный путь развития конечен

Действительно, весь двадцатый век мы старательно пробовали копировать западные идеи и насаждать их в России, отказавшись от своего исторического пути. Мы остервенело, кроваво искали никогда ранее не существовавший в человеческих обществах коммунистический земной рай. Идя в кромешной темноте к его «светлому будущему» по самым точным марксистским «картам». Но либо так и не дошли, что сомнительно. Либо шли туда, где не было никакого «рая», что значительно больше похоже на правду.

Разочаровавшись за годы скитаний и в коммунизме, и в самих себе, к 1991 году мы решили заняться банальным копированием более отработанных форм западной демократии. То есть переключились на те либеральные формы, которые победили социалистические в холодной войне.

Аутентичный либеральный Запад победил в нас наше же доморощенное коммунистическое западничество. Советские побеждённые элиты капитулировали и решили попробовать пристроиться простыми статистами на мировых подмостках. Мы стали усердно копировать либеральную и даже местами либертарианскую демократию. Либертарианскую, потому что она, как и марксизм, считает, что государство с развитием общества должно отмереть. Это было очень близко молодым реформаторам, в основном происходившим из номенклатурной среды, дедушки которых ещё верили в марксистские догмы, без государственного общества.

Спустя почти тридцать лет работы этого российского либерального «копира» есть определённое разочарование в результатах. Появились глубокие сомнения в том, что западный либерализм является универсальной формулой общественного порядка для всех народов и для всех государств.

Подача либерализма как некоей одинаковой для всех «общественной математики» не работает. Демократические идеалы не являются для общественной жизни тем же, чем законы в физике или аксиомы в алгебре. В иррациональной области человеческих нервов, воль, нравов, убеждений и верований нет никаких математически универсальных общественных форм. Навязываемая западная демократия – современное «прокрустово ложе», на котором уничтожают самобытные национальные организмы.

Национальная смерть или национальное возрождение

Космополитически-копировальный период развития подошёл к своей финальной грани, за которой либо национальная смерть, либо национальное возрождение.

Можно совершенно по-разному оценивать эффективность института русского Самодержавия, но он, безусловно, был продуктом исторического развития русского общества и русской государственности. Властного института, который на протяжении своего тысячелетнего использования, конечно, претерпевал и сторонние влияния, и глубокие реформирования, но от этого не терял своей национальной самобытности. В революцию 1917 года мы отбросили, с возможной для нас тогда радикальностью, всю оригинальность нашего государственного строя.

Организация Верховной власти всегда была и будет наибольшим отличием одной страны от другой. Верховная власть самый творческий и самый могущественный институт любого государства. Реальное могущество, фактический исторический суверенитет создаёт юридический суверенитет, своеобразие верховенства власти. Этот фактический и юридический суверенитет власти и есть палладиум национального суверенитета, национальной самобытности.

Сегодня с этим довольно сложно, хотя организация власти в России также не обходится без национальных особенностей и стремления к суверенитету даже в чужеродной демократической форме.

Но дело восстановления фактического суверенитета, государственной мощи вещь сложная, длительная. На этом пути небесполезно будет глубже понимать феномен Русского Самодержавия. Да и сознательный монархизм, знающий, как в реальности была организована монархическая власть, был бы полезен для современного общества.

Как себя проявляла власть Императора?

Фото: www.globallookpress.com

Великая власть вырабатывается великими историческими вызовами. Концентрация власти в России была следствием решения русским государством крупных мировых задач в отстаивании своей национальной независимости.

Власть Государя Российской Империи была, прежде всего, властью управления, которая «во всём объёме» (4-я статья Основных Законов) нераздельно принадлежала Монарху «в пределах всего Государства Российского».

Часто можно читать, что после 1905 года Самодержавие в России стало ограниченной монархией. В доказательство приводят сами Основные Законы (монархическая конституция) новой редакции 1906 года. Мол, там по сравнению с предыдущей редакцией 1892 года нет слова «неограниченный». А законодательная власть монарха, мол, ограничивалась Государственной Думой.

Всё это либерально-социалистические мифы. Выдавание желаемого за действительное. Монархическая власть и после 1906 года фактически оставалась такой же, как встарь, Верховной и неограниченной. Даже с юридической стороны, в статье 222 сохранялось слово «неограниченный».

Если Дума не хотела действовать в единении с Императором, то она распускалась. А нужные законы вводились Императорскими Указами, другим «недумским» путём законотворчества. Но даже и это, в принципе, несущественно, поскольку термин «неограниченная» был синонимом слову «верховная» власть. Любая Верховная власть юридически не ограничена, иначе она не Верховная, то есть не самая главная, не власть последнего решения в государстве.

Верховенство власти такая же сфера управленческой деятельности Самодержца, как и народа при демократиях (по крайней мере в теории это так декларируется), в которой он действует нераздельно и непосредственно. И в этом главном никакие Думы не ограничивали полноты верховных прав imperiumа, как выражались раньше юристы.

Тенденции государственной власти в Империи

При усложнении функционирования Российской Империи Верховная власть старалась избавить себя от функций непосредственного руководства всем огромным организмом государства. Многие сферы государства профессионализировались и постепенно передавались в ведение создаваемых особых органов.

Это был абсолютно естественный процесс, разгружающий личность Монарха от огромного количества специализированных или незначительных для Верховной власти дел. Но все подчинённые власти всё равно действовали «по указу Его Императорского Величества».

Непосредственное волеизъявление Государя Императора, или, в терминологии Льва Тихомирова, действие «по царской прерогативе», творило как новое право, так и охраняло или руководило государственным управлением во исполнение уже существующего права.

В Империи было чёткое деление на управление верховное и управление подчинённое. Различаемые по задачам и по характеру проявляемой в управлении власти.

Всё, что требовало непосредственного участия Верховной властной воли Императора и не имело точно определённых законом правил, было Верховным управлением. Всё же, что подпадало под уже существующие законы, совершалось подчинённым управлением, порученное различным чиновным государственным органам власти.

Другими словами, принимая решение непосредственно, власть Государя занималась деятельностью свободно-творческой, не ограниченной законами или формирующей новые законы. Самодержавие было тем единственным в государстве свободным (не ограниченным никем и ничем) органом государственного творчества, создававшим державный импульс и задававшим направление всем остальным органам государственной власти. Самодержавие было властью не только последних (необсуждаемых) решений, но и первых (зачинательных, инициирующих) толчков к этим государственным действиям.

Всё же подчинённое управление было ограничено и лишь применяло или исполняло уже существующие нормы закона.

Здесь интересно отметить, что если признавать как верную доктрину диктатуры закона в государстве, то тогда надо полностью отвергать творческую и свободную деятельность власти. У нас тогда не может быть государственного творчества ни в одной из ветвей власти. При демократии тогда вообще нет творческой части у власти, она вся находится под диктатом писаного закона и только его исполняет.

Но в реальности это невозможно даже при демократии. Например, поручение президента Путина «начать работу по возвращению Крыма», отданное утром 23 февраля 2014 года, есть проявление такого государственного творчества, в стиле старых имперских времён. Та же творческая составляющая видна и в современных президентских указах, дающих мощнейшие толчки всей государственной машине РФ.

Именно поэтому в государстве должна быть Верховная власть выше закона. Она должна быть самостоятельной («самодержавной»), свободной («неограниченной»), творческой («фактически суверенной»), дискреционной (способной поступать по своему усмотрению).

Разделение властей в государстве

Во всевозможных рассуждениях о государстве часто можно услышать речь о необходимости для любого государства строго следовать системе разделения властей. Чтобы все три ветви –административная, судебная и законодательная – были юридически уравновешены между собой так, чтобы ни одна не господствовала над другой.

Всё это оправданно на уровне подчинённых управительных властей. И не имеет никакого отношения к Верховной власти. Ведь в теории и в демократиях Верховная власть народа существует как совокупность всех граждан страны. Она никому не подчинена, и именно из неё с помощью выборов формируются административная, законодательная и судебная ветви власти.

Судебная власть, кстати, почему-то всенародно не избирается при демократии. Да и вообще сильные республики стараются поменьше доверять народным массам непосредственный выбор на управленческие места, требующие глубокой профессиональной подготовки.

В монархии все три ветви власти относятся к подчинённому управлению и все истекают от Верховной власти Императора.

Государю принадлежит судебное верховенство. Его именем назначаются и прокуроры, и судьи. В их отношении он осуществляет служебное верховенство и верховный надзор над всеми чиновниками-юристами. Да и само судопроизводство ведётся именем Императорского Величества.

Судебные приговоры принципиально не окончательны и могут быть подвергнуты по Высочайшему решению изменению. Например, осуждённые могут быть помилованы как частично (наказание смягчается), так и полностью (с восстановлением всех прав осуждённого).

Так же обстояли дела и с исполнительной властью. Монарху принадлежало в полном объёме Верховное исполнительное управление. А подчинённые исполнительные органы – министерства и ведомства – руководствовались уже существующими законами. Государь управлял этими подчинёнными силами своими повелениями, этой исполнительной государственной машиной, исходя из необходимости произведения наибольшего количества действия с наименьшей затратой силы (ст. 11. Основных Законов).

Его власть распространялась как на бюрократические структуры государства, так и на самоуправленческие. Самоуправление в Российской Империи не было децентрализованным, противоположным коронному управлению. Так хотела представить дело только либерально-социалистическая оппозиция. В реальности и бюрократическое управление, и самоуправление различались только своей выборностью. Но и то и другое входило в централизованную систему государственного управления. Избираемое самоуправление не действовало от имени населения и не противополагалось Верховной власти.

Современное демократическое самоуправление представляет довольно унылый вид. Оно, как правило, без денег и без прав. И мало способно влиять на ход дел в государстве. Не в последнюю очередь потому, что выделено из государственной системы в нечто отдельно существующее.

Фото: www.globallookpress.com

Верховному управлению Самодержца подлежала и законодательная деятельность. Здесь любят указывать на то, что в имперском законодательстве существовали статья 7 – «Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным Советом и Государственной Думой» – и статья 44, согласно которой «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Императора». На этих статьях пытались выстроить теорию о том, что Верховная власть Монарха стала ограниченной в области законодательства. И даже что сама Верховная власть потеряла своё единство и стала составной, состоящей из Императора и законодательных учреждений.

Эта теория не выдерживает никакой критики. На самом деле реформа русского государственного строя 1905–1906 годов просто выделила часть правообразующей деятельности из состава Верховного управления и дала этой части особое устройство в виде Государственной Думы и Государственного Совета. Император призвал к законодательной деятельности выборных от населения. Но сам остался творцом права в Империи через Императорские Указы, этой древнейшей формы русского законодательства. В этом, кстати, современная власть отчасти походит на императорскую. И часто пользуется формой президентских указов для подстёгивания бюрократов к действиям.

Вся реформа начала XX столетия сводилась к тому, что было установлено, что формы проявления Императорской власти в одной области (Указы) одни, а в другой (Законы) другие. Но и та и другая законодательная форма исходила от Верховной власти.

Законодательные учреждения были поставлены в ситуацию нового юридического порядка издания законов, требовавшую нравственного «единства» Императора и «лучших людей» страны, избранных в Думу и Госсовет. «Лучшие люди», к сожалению, чаще не оправдывали таковое название. Но им предоставлялось право обсуждать законопроекты и давать своё согласие на закон, проходящий через их учреждения. Если же этого единения между Государем и депутатами не было по тому или иному закону, то он либо не издавался, либо издавался в форме Высочайших указов.

Державный вождь и хранитель веры

Кроме вышеперечисленных случаев Верховенство монархической власти безраздельно распространялось на военную фактическую мощь Российской Империи. Император был «державный вождь российской армии и флота» (Ст. 14). При этом он был не только главнокомандующим, то есть чисто военным командиром, но верховным начальником всех вооружённых сил страны, всего военного могущества государства и народа. Тех военных сил, без которых само существование русского государства и монархической власти было бы невозможно, ни для внешней политики, ни для внутреннего порядка.

Фото: www.globallookpress.com

Державный вождь это не просто командование, но обладание военной мощью России и возможностью принудительно охранять монархический порядок. Монархической власти предоставлялось право и обязанность принятия мер во времена исключительной внутренней или внешней опасности, угрожающей государству (Основные Законы, ст. 15). Император давал почин начинать войны и заключать мир, будучи верховным руководителем внешней политики Империи. Отстаивал право на суверенное существование срединной России между Европой и Азией.

Немалое значение монархическая власть имела и для религиозного строя Российской Империи. Как православный Государь, он был согласно закону «верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (Основные Законы, ст. 64).

Российская Империя была государством конфессиональным. В его пределах первенствовала и господствовала православная христианская вера согласно статье 62.

Всероссийский Государь не был главой Церкви, как англиканские короли или другие протестантские государи, он не формировал догматическую сторону веры своих подданных. Но был блюстителем правоверия. Наилучший исторический пример – неприятие великим князем Василием Тёмным (1415–1462) Флорентийской унии с католиками. Отринув её в лице митрополита Исидора, он низвергнул того с митрополичьего московского престола как предателя веры. И повелел избрать нового митрополита.

Верховная монархическая власть была уникальным источником не только национального суверенитета, но и верховным источником милосердия. Специализированным органом государства, который вносил высшую правду во всегда ограниченную земными законами, а нередко и просто ошибающуюся правовую правду.

Историческое Самодержавие было уникальным властным феноменом, сохранявшим наш национальный суверенитет.

Копировать и дальше западные формы, конечно, проще, но результаты чем дальше, тем больше будут разочаровывать. Без национального творчества и возрождения исторических государственных форм будущего у русских как исторической общности не будет.