Ледяной поход Белой гвардии: Другое измерение 23 февраля

Эти даты почти совпали. 25 февраля 1918 года после фактического развала фронта русской армии под Псковом и Нарвой лидер большевиков Владимир Ленин трагически констатировал: «В Советской республике нет армии».

Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о невыполнении приказа уничтожить всё и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве,

– с довольно странной логикой для лидера партии, активно разваливавшей армию, пафосно клеймил неведомо кого Ленин.

В. Ленин. Фото: www.globallookpress.com

И в этот же день Добровольческая армия вступила в настоящие серьёзные бои с красными силами после того как вышла в свой «Ледяной поход» на Кубань, к Екатеринодару. Формально тоже отступая, но при этом поддерживая железный порядок и дисциплину.

А поскольку только что мы отпраздновали 23 февраля – условную дату рождения Красной армии (на самом деле Декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной армии Совет народных комиссаров издал ещё 28 января), то символичность всех этих событий становится явной. 

Два полюса – два отступления 

Итак, на севере, в Петрограде правительство комиссаров создаёт революционную армию, получившую название Красной. Создаёт с трудом: армия предусматривалась добровольной, но добровольцев в неё шло мало. Настолько, что Ленин вынужден признать: готовили «революционную армию» фразами и возгласами, готовили «те, кто с 7 января не сделал ничего для того даже, чтобы попытаться остановить бегущие наши войска».

Итогом стало то, что когда германские и австро-венгерские войска перешли в наступление, сопротивления им просто практически не оказывалось. Немцев задерживали лишь логистические возможности транспортной сети. Целые города занимались подразделениями численностью во взвод или роту.

Но 23 февраля всё же действительно отмечено важным документом – публикацией воззвания СНК (впрочем, сочинённого ещё 21 февраля) «Социалистическое отечество в опасности!» Опасность от социалистического отечества указывалось отводить знакомыми по дальнейшей истории мерами: поголовной мобилизацией для рытья окопов, отправкой в окопы набранных мобилизацией отрядов под руководством «ответственных комиссаров с неограниченными полномочиями».

Результат, однако, был разочаровывающий: утром 23 февраля германцы предъявили ультиматум о капитуляции, и Ленин на заседании ЦК РСДРП(б) впал буквально в истерику, пригрозив отставкой, если ультиматум немцев не будет принят. Что и было сделано. Так что на деле 23 февраля – дата далеко не праздничная: в этот день Советская республика формально проиграла в Первой мировой войне, позорно капитулировав перед уже издыхавшей Германией. Хороший праздник, да…

Фото: www.globallookpress.com

В эти же дни на юге войска Добровольческой армии, позднее получившей название Белой, выступили от Ростова-на-Дону в поход к Екатеринодару на Кубани. 

В Ростове и Новочеркасске тогда проводилось формирование обновлённых вооружённых сил России взамен практически развалившейся в результате революционных процессов императорской армии. Формирование шло трудно: распропагандированные солдаты снова «в окопы» идти не хотели. Они хотели домой, где, по их убеждениям, теперь на всех хватало воли и земли.

Да что солдаты! В то время как из добровольцев – офицеров, юнкеров, студентов и даже гимназистов старших классов – нескольким уцелевшим от мгновенной революционной расправы генералам кое-как удалось сколотить войско в 2 тысячи штыков, в Ростове предавались тыловой неге более 16 тысяч офицеров! И в бой идти они категорические не хотели – покамест «Социалистическая армия» под руководством большевика Рудольфа Сиверса не взяла Ростов (кстати, 23 февраля, после отступления добровольцев) и не отмерила для офицеров расстрелы щедрой рукой.

Такие были настроения тогда. Всё всем настолько надоело, что воевать за Россию не хотели ни красные, ни…

А вот белые – хотели. 

Фото: www.globallookpress.com

Ледяной поход 

В Ростове уцелевшие от первого революционного зверства патриоты империи стали формировать свою армию по вполне прозаической причине: здесь было в достатке военных складов с оружием и боеприпасами, было запасено обмундирование, были госпитали и медицинский персонал. То есть здесь имелись все условия для создания вполне боеспособной вооружённой силы, которая в те времена хаоса и многовластья во взбаламученной революцией России могла стать реальной базой для большой освободительной армии. Но…

Но не стала. Добровольческая армия даже во времена своих наивысших успехов в июле 1919 года не достигала по численности и 40 тысяч бойцов – 33 тысячи штыков и 6,5 тысячи сабель, как тогда выражались военные. То есть те самые 16 тысяч офицеров в Ростове в феврале 1918 года могли решить судьбу страны. А если бы к ним присоединились донские и кубанские казаки… Ведь и те и другие позднее стали едва ли не самыми боевыми – после добровольцев – элементами Белой армии!

Но история сложилась так, как сложилась. Офицеры ещё не знали, что они больше не представители уважаемой профессии Родину защищать, а потенциально контрреволюционный элемент, который подлежит выбраковке новой властью. А станичники ещё не почувствовали вкус расказачивания на разбитых губах – тоже перед расстрелом.

И тогда, в феврале 1918 года, когда даже вождь большевиков кидал в газетах горькие слова об отсутствии армии, на всю страну нашлась только одна сила, вставшая не за власть, не за какую-то из десятков модных тогда политических идей, а – за Россию. Но эта сила была слишком слаба, а потому вынуждена была отходить от наступавших с трёх сторон советских войск Алексея Автономова и Рудольфа Сиверса.

Р. Сиверс. Фото: www.globallookpress.com

Из кого состояла эта несильная сила? Корниловский ударный полк – лично преданные генералу Корнилову его бывшие офицеры и бойцы. Георгиевский полк – из офицеров, прибывших из Киева. Три офицерских батальона – из тех офицеров в Ростове и Новочеркасске, что всё же решили пойти в бой за Отечество. Юнкерский батальон – юнкера и кадеты, всеми правдами и неправдами сумевшие выбраться из советских регионов, прежде всего из Петербурга и Москвы. Ростовский добровольческий полк – из тех самых гимназистов Ростова. Два кавалерийских дивизиона, две артиллерийские батареи, морская рота, инженерная рота, шесть десятков славянских добровольцев из пленных и перебежчиков из австро-венгерской армии, несколько небольших партизанских отрядов. Всего – 2320 офицеров, 1697 рядовых, включая юнкеров и кадетов, 146 человек медицинского персонала, из коих 122 – сёстры милосердия. Через месяц к этой «армии» численностью в бригаду присоединился отряд Кубанской рады в 3 тысячи штыков. Это было всё.

С военной точки зрения перегруппировка обозначенных выше сил оказалась бесполезной. Екатеринодар казаки вскоре отдали красным. Переформироваться, укрепиться, дождаться, пока у тех же казаков не развеются иллюзии относительно истинного отношения к ним большевиков, было теперь негде. Екатеринодар взять не смогли, пришлось фактически возвращаться назад.

А тут ещё в марте неожиданно испортилась погода. Дождь, сменяющийся снегом. Чернозёмная грязь под ногами, по пуду на сапоге. Потом мороз до 20 градусов. Шинели превращались в нечто наподобие рыцарских лат – только не из железа, а изо льда.

Перевозимых на телегах раненых высвобождали из-под ледяной корки штыками...

Фото: www.globallookpress.com

И бои. Постоянные бои, в которых добровольцы не проигрывали и не проиграли ни одного. Но устоять перед многократно превышавшими их по численности войсками противника не могли. А потому – вновь маневрирование, переходы, уклонения и неожиданные атаки. И, значит, снова – степь, грязь, дождь, снег, пурга, холод, лёд. Вокруг и, казалось, в себе самих. 

Ради чего всё? 

Сегодня мы знаем, что было дальше. Мы знаем, что из того маленького отряда родились Вооружённые силы Юга России, которые за малым не взяли Москву и тем самым, возможно, свергли бы большевистскую власть. Мы не знаем, что было бы дальше – веер дальнейших вариантов истории настолько широк, что до сих пор никому – ни историкам, ни фантастам – не удалось вычислить и предложить хотя бы одну действительно убедительную историческую возможность.

Мы знаем и то, что Белое движение в конечном итоге в гражданской войне проиграло. Но Россия есть Россия – она сама по себе историческая закономерность. И уже через четверть века победители для победы над страшным врагом не могли не перейти на идеологию нормального имперского патриотизма. А затем – и на золотые офицерские погоны, на нормальные офицерские звания, на нормальную регулярную армию вместо того «революционного» ополчения, которое так неудачно встретило немцев 22 июня 1941 года…

Но участники Ледяного похода знали другое – быть может, самое важное тогда. В снегах и льдах, в грязи и холоде они ощущали себя светочем, который будет звать в битву за Отечество новых и новых патриотов. Об этом говорил генерал Михаил Алексеев:

Мы уходим в степи. Мы можем вернуться, если только будет милость Божия. Но нужно зажечь светоч, чтобы хоть одна светлая точка была среди охватившей Россию тьмы…

Генерал Михаил Алексеев. Фото: www.globallookpress.com

Об этом говорил генерал Антон Деникин:

Пока есть жизнь, пока есть силы, не всё потеряно. Увидят светоч, слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе – те, кто пока ещё не проснулись…

И тогда – до того как развернулись армии Колчака, Юденича – это был единственный светоч прежней, имперской России, которая не сдавалась, которая решила бороться – за себя и за будущие поколения. Ибо не только будущая Белая армия вышла из этого похода. Не только добровольческая традиция создалась в нём. Не только новый образец героизма русского солдата был в нём явлен.

В нём была явлена сама душа России. В нём удалось не дать погаснуть огоньку Империи. И это и был тот светоч, который сохранили добровольцы под ледяными латами своих промёрзших шинелей…