Березина. Сможем повторить?
Название реки, у которой произошла последняя битва Отечественной войны 1812 года, вошло во французский язык как синоним катастрофы, поражения очевидного и бесспорного. Наши предки доказали, что если нужно могут быть единым народом, с нами же, потомками, все не так однозначно
Французская армия агонизировала на заснеженных равнинах необъятной России. Местами отвратительно – мародерствуя, обряжаясь по причине мороза в бабьи тулупы, бросая оружие при первом же появлении русских войск, спасая собственные жизни, уничтожая своих же. Что и понятно, агония, по сути, красивой и не бывает. Но парадокс - местами она агонизировала красиво, проверенные не одним наполеоновским походом подразделения отступали в боевых порядках, до последнего момента огрызались и даже вполне успешно контратаковали. То есть после поражения у села Красного, когда французы лишились практически всей кавалерии и артиллерии, они продолжали оставаться боеспособным и довольно опасным врагом. Тем не менее для корсиканского авантюриста, баловня судьбы и не знавшего поражений полководца, возомнившего себя всеевропейским императором, все стало предельно ясно: чтобы попытаться спасти армию и власть, он должен возвращаться туда, откуда пришел. И навсегда забыть про эту чужую холодную землю, похоронившую его надежды на мировое господство.
Последняя хитрость
Наполеон хотел бежать, после разгрома у села Красного, окончательно осознав, что не светят ему в русских землях ни слава, ни почет, а вот найти бесславную смерть, например, в виде человекоподобного холмика, вмерзшего в снег, получится наверняка. С такими мыслями самозванный «император» подошел к реке Березина – русской реке, что ныне протекает по территории государства Республика Беларусь.
«Наполеон уже не был тем великим императором, которого я видел в Тюильри; у него был усталый и беспокойный вид, - вспоминал адъютант 2-го швейцарского полка Луи Бего. - … Мой друг, капитан Рей, имел возможность вдоволь налюбоваться им. Он был, как и я, поражен беспокойством в его взоре. Слезая с лошади, император опирался на балки и доски, которые должны были служить для постройки моста. Он склонил голову, чтобы тотчас же поднять ее с озабоченным и нетерпеливым видом, и, обратившись к инженерному генералу Эбле, сказал ему: «Долго, генерал, очень долго!» - «Ваше Величество, изволите видеть, что мои люди стоят по горло в воде; их работе мешают льдины; у меня нет ни съестных припасов, ни водки, чтобы дать им согреться». - «Довольно, довольно!» - возразил император и снова уставился в землю».
Кстати, в швейцарском фольклоре даже существует «Песня о Березине», как раз про тех самых наполеоновских бойцов из маленькой, но горной центральноевропейской страны. Песня, рассказывающая про то, как в холодных водах нашла последний приют тысяча уроженцев этого славящегося когда-то своими солдатами удачи края, домой вернулись лишь три сотни, а уходили в русский поход – восемь тысяч…
Картина Василия Верещагина "Переправа наполеоновской армии через Березину". Фото: Антон Тушин/ТАСС
Чтобы отвлечь преследующих его русских, Бонапарт пошел на хитрость… К югу от городка Борисов, у села Нижнее Березино были установлены оставшиеся у французов артиллерийские батареи, а несколько тысяч французских бойцов занялись имитацией бурной деятельности. Тем самым внимание русской Дунайской армии под командованием адмирала Павла Васильевича Чичагова было отвлечено, в то время как французы начали наводить переправу в совсем другом месте – у деревни Студенка. Там, в спешном порядке из разобранных сельских изб были построены два деревянных моста – один для живой силы, другой - для повозок и артиллерии. Наводившие понтоны солдаты работали по плечи в ледяной воде и впоследствии практически все – погибли…
Военная хитрость дала французам один спокойный день для переправы – 26 ноября, а уже 27 ноября в окрестностях Борисова начались бои, через сутки же - 28 ноября, осознав, что его провели, адмирал Чичагов попытался ударить по наполеоновской армии. Но удача снова отвернулась от командующего Дунайского армии, он не рассчитал силы и положил большое количество солдат, число которых впоследствии помогла увеличить охочая до сенсаций пресса… Если учесть, что до этого оставшемуся одному без поддержки Кутузова, который серьезно запаздывал, адмиралу не удалось удержать Борисов, резюме у полководца складывалось совсем неважное, хотя он старался на совесть.
«Беглецов» настиг корпус генерала князя Павла Христиановича Витгинштейна, который по приказу Михаила Илларионовича Кутузова пришел на помощь Чичагову. До этого тому удалось разгромить в пух и прах 12-ю дивизию Пуртуно, взяв в плен 1 тыс. 900 французов и захватив одну пушку. У Студенки же артиллерия корпуса начала прицельно работать по мосту.
Лжеимператор и не отец солдатам
«Крики несчастных, опрокинутых лошадьми, вызвали ужас, - вспоминал начальник артиллерии 3-го кавалерийского корпуса французской "Великой армии", полковник Любен Гриуа. - Он быстро распространился, достиг высшей точки, и с этой минуты замешательство стало ужасным. Каждый преувеличивал опасность и старался спастись силой. Прибегали даже к оружию, чтобы пробиться через эту толпу, которая могла только кричать и которая защищалась одними проклятьями. В этой ужасной борьбе каждый неверный шаг был смертным приговором: упавший уже не вставал. Я еще вижу, как бились несчастные, опрокинутые возле меня, их головы мелькали по временам среди толпы; их криков не слушали, они исчезали, и почва становилась выше от их трупов. Один из возвращавшихся кавалеристов проезжал рядом со мной. Я предложил ему несколько золотых, если он согласится вывести мою лошадь за повод из давки. "Мне достаточно спасать себя, а не браться за спасение других", - сказал он, даже не взглянув на меня, и продолжал путь, не обращая внимания на крики тех, кого давила его лошадь».
Наполеон Бонапарт. Фото: www.globallookpress.com
Паника достигла такого пика, что один из деревянных мостов рухнул. Наполеон, испугавшись, что уцелевшему мосту за его отступающими бойцами кинется вдогонку русская армия, дал приказ сжечь его. И этот приказ был выполнен утром 29 ноября…
В числе брошенных своим императором оказались остатки артиллерии, обозы, где, в том числе находились и члены офицерских семей, а также несколько тысяч вполне боеспособных солдат агрессора. Большинство из них погибли, кто в давке, кто в отчаянии, пытаясь переправиться через ледяную реку самостоятельно, кто под градом пуль и снарядов, а кто под ударами шашек, пробившихся к берегу казаков атамана Матвея Ивановича Платова.
«Ввечеру того дня равнина Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными, наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным образом, - писал в своих воспоминаниях очевидец тех событий, инженерный офицер Алексей Иванович Мартос. - Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие раздавлены тяжёлыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные утоплены в реке при переправе с войсками или, ободранные солдатами, брошены нагие в снег, где холод скоро прекратил их мучения… По самому умеренному исчислению, потеря простирается до десяти тысяч человек».
Картина "Переход остатков французской армии через Березину" (Януарий Суходольский, 1866 год). Репродукция Фотохроники ТАСС
Данные о потерях французов в ходе боев под Березиной рознятся, но то, что они были немалыми – признают все: приблизительно от 25 до 35 тысяч человек убитыми и еще около 10 тыс. были взяты в плен, причем в качестве «трофеев» нашей армии достались пять генералов и более четырех сотен штаб- и обер-офицеров.
Русской армии эта виктория также далась непросто, наши потери составили от 5 до 7 тыс. человек, что, конечно, велико, но несопоставимо с потерями врага.
Спасшимся французам удалось отойти в Вильно, что им, по сути, никак не помогло – город был до предела разорен мародерами, и пополнить там провиант у армии не вышло. Вдобавок пришельцев атаковал генерал Мороз и… У корсиканского императора сдали нервы, назначив командующим короля Неаполитанского, маршала Мюрата, он отбыл в Европу, якобы для того, чтобы начать новую мобилизацию. Тем временем русская армия настигла остатки евроинтеграторских легионов в Вильно, откуда те, потеряв около 20 тыс. человек, были вынуждены отступить к границе Русской империи – реке Неман. Через нее в желанную Европу переправились чуть более 33 тысяч человек. Напомним, что в июне того же года через пограничную реку в противоположном направлении переправились более 400 тыс. вооруженных до зубов представителей наполеоновской «Великой армии».
Почему не добили Бонапарта
Знаменитый афоризм говорит о том, что «у победы тысяча отцов, а поражение – всегда сирота». А еще человеческая молва любит искать крайнего. В сражении под Березиной крайним был «назначен», само собой, адмирал Чичагов. Помните эти знаменитые крыловские строки?
«Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета».
И это же не про какую там гипотетическую «щуку» идет речь, а про вполне конкретного командующего Дунайской армии. Мол, нечего морскому офицеру в дела сухопутные лезть. Затравило общество Павла Васильевича, да так, что уехал тот из России, последние годы жил то во Франции, то в Италии, да и умер на чужбине.
Адмирал П.В. Чичагов. Фото: www.globallookpress.com
Хотя если анализировать ситуацию, то, как сейчас модно говорить в соцсетях, «не все так однозначно». Еще Давыдов замечал, что Кутузов перед Борисовым направил адмирала в не очень-то правильном направлении. А после не сильно торопился на выручку. Возникает вопрос, почему? Современные историки выдвигают разные версии. Согласно одной, фельдмаршал жалел солдат, понимая, что Наполеон и сам дозреет, без серьезного вмешательства. Но есть и другая, куда как более интересная. Некоторые ученые считают, что простоватый и бесхитростный на вид князь Михаил Илларионович, вопреки настрою света сжить корсиканского выскочку на радость европейским правящим домам, затеял ни больше ни меньше собственную геополитическую игру. Для полководца было важно изгнать врага из России, но оставить как никак хоть какую-то силу. Для чего? А для того, чтобы тот мог противостоять другому «заклятому другу» России – Англии. Королевству, которое из-за Ла-Манша с любопытством наблюдало, кто из континентальных монстров в решительной схватке одолеет другого. Чтобы в решающий момент вступить и снять пенки. Главнокомандующему же хотелось, чтобы в роли этого отстраненного наблюдающего, в решающий момент выступающего с солирующей партией, наконец-то, оказалась бы Россия.
Известно же, что пока в Санкт-Петербурге брала верх солидарность с европейскими коронованными особами, Кутузов со своей стороны был резко против похода в Европу. Но в итоге случилось то, что случилось, не будем судить победителей. Хотя удобную позицию наблюдателя, ставящего точку, что Лондон, что сменивший его за игорным геополитическим столом Вашингтон, будут занимать в критические периоды истории нашей страны не раз.
Князь Михаил Илларионович Кутузов. Фото: www.globallookpress.com
Мальчики с айфонами в руках
На самом деле перед началом нашествия на Русь «двунадесяти языков» в русском обществе далеко не все было ладно и монолитно. И элита, кстати, больше практиковала французский, чем родной русский язык, и даже думала на нем. Но когда запахло грозой, словно опомнилась, очнулась, осознав, что это ее земля, где похоронены ее предки, стяжавшие славу великой, именно православной, а не какой-нибудь там латинский манер или по подобию нагих «титанов» похотливого ренессанса империи.
И народу простому в крепостном состоянии жилось, конечно же, не просто, однако он выходил с дубьем, мять бока супостату. Потому как нутром чуял, что от иноязычных добра и порядка не будет, от поганящих православные церкви ничего, кроме бесовщины, не добьешься. Посему не сомневались.
Случаи коллаборационизма среди русских людей той поры были единичны. В годы Первой мировой, напротив, любили заниматься повальным братанием и призывать к сдаче позиций. Мы помним, к чему это привело. В годы Великой Отечественной государственный коммунистический террор толкнул в ряды коллаборационистов миллионы наших соотечественников, но жесткая государственная пропаганда и идеология сумела направить массовое сознание в нужное русло, худо-бедно, но направила их устремления на защиту Отечества, опять же зверства оккупантов поспособствовали желанию вычистить родные пределы от этой скверны.
А что ныне? Устремление так называемой элиты дальше собственного кошелька не идут, вот уже «лишних людей» среди соотечественников миллионами считают. Думают вроде как по-русски, но даже в киносказки по мотивам русского фольклора умудряются вставлять песни на английском языке, а уж о замусоренности современного русского всевозможными англицизмами и говорить страшно – не русский язык, а суржик какой-то. Теперь вот уже целое поколение подросло, воспитанное на голливудских псевдоисторических киноподелках и экранизированных комиксов из вселенной «Марвел». Оно-то, готовое стоять часами в очередях за новыми кроссовками и гаджетами, и задает вопросы о том, «почему добровольно не отдали землю», и распинается перед уважаемыми западными партнерами про «невинноубиенных» нацистов.
При этом как в 1812 году сила двунадесяти языков окружает самый крупный осколок Русской равнины военными базами, армейскими подразделениями и враждебными государственными режимами. Как вещают русскоязычные рупоры потенциальных агрессоров, живущие, в том числе и на деньги российских бюджетообразующих холдингов, окружают, чтобы спасти цивилизованный мир от нашествия восточных варваров. И варвары действительно наступают на цивилизованную семью народов, но все больше с юга. Так против кого тогда столь крепкая дружба?
И если случится, что противопоставят ей любители кроссовок и гаджетов?