Монархи - лучшие дипломаты

Сегодня, в годовщину взятия Парижа в 1814 году, которое было совершено по личной инициативе Императора Александра I, стоит вспомнить о той исключительной роли Самодержавия, которое оно имело во внешней политике нашего государства.

Наполеон был великим полководцем, выигравшим множество военных сражений. Но Император Александр I переиграл его именно как дипломат и после жертвы Москвы в 1812 году взял Париж в 1814-м...

Алексей Кившенко. Вступление русских войск в Париж в 1814 году. Фото: www.globallookpress.com

Внешние сношения всегда были сферой, особо охраняемой от посторонних глаз. Секретность внешнеполитической деятельности не допускает открытого обсуждения в парламентских собраниях и требует постоянной и преемственной деятельности профессионалов. Необходимость тайны, быстроты принятия решений, обладания властью и всей информацией делали лучшими дипломатами самих Монархов.

В Российской Империи внешняя политика была важной сферой деятельности Русских Государей. Будучи Хозяевами Земли Русской, по выражению Государя Императора Николая II, Русские Цари были умелыми и знающими защитниками интересов своей страны.

Основные Законы Российской Империи уделяли большое внимание сфере внешних сношений. Так, самой первой стояла статья о том, что "Государство Российское едино и нераздельно", т. е. подчёркивалась территориальная целостность как важнейшая составляющая суверенности любой государственности.

Государь Император был верховным руководителем всей внешней политики Империи и только он своей волей определял её направление. Ему также принадлежало и право объявления войны и мира, и заключение различных международных договоров с другими государствами.

Таким образом, Русские Государи были полновластными распорядителями настоящего и будущего русского народа и его государственности, решавшими, когда и по какому поводу рисковать в военных предприятиях, а также единолично заключать договоры с иностранными государствами, определяя тем самым, что служит национальным интересам России, а что — нет.

Такое положение дел подтверждают и юристы, например, Н. А. Захаров.

Что касается, — как он утверждает, — до Самодержавной власти как внешнего индивидуального олицетворения государственной воли, как выразителя её желания, то здесь первое место займёт то неограниченное распоряжение жизнью и благосостоянием подданных, а равно и государственной территорией, которое соединено с правом войны и заключения мира (ст. 13 Основных Законов)".

Вся ответственность за успех внешней политики лежала на плечах державных властителей России, которые веками вели российский государственный корабль в сложнейшем и опаснейшем океане международной жизни. Территориальная огромность Империи — лучшая характеристика успешной деятельности Русских Государей.

Мощь Самодержавия соответствовала труднейшим внешнеполитическим реалиям, в которых жила Российская Империя. "Постоянная опасность извне, — писал русский консерватор Н. И. Черняев, — была одной из главных причин колоссального развития русского самодержавия... Государство, которому постоянно угрожает опасность извне, и которое поэтому должно напрягать все свои силы для того, чтобы иметь возможность всегда отразить нападение неприятеля, не может обойтись без сильной центральной власти".

Фото: www.globallookpress.com

Международное право узаконивает для любого государства право на независимость, т. е. "право государства самостоятельно решать и действовать во всех тех отношениях своей внутренней и международной жизни, в которых самостоятельность его определённо не ограничена им самим по соглашению с другим или другими государствами"; а также право на самосохранение, т. е. принятие мер "к сохранению своих способностей, сил и средств против всяких возможных на них покушений со стороны других деятелей международной жизни" (профессор П. Е. Казанский).

В право государства на самосохранение входит и право "необходимой самообороны и крайней необходимости или право принуждения, т. е. право принимать в исключительных случаях меры насилия, нарушения чужих прав для защиты своих собственных, а в том числе и право войны" как крайняя мера государства для защиты своих прав.

Формально все страны одинаковы в своей самостоятельной державности, а поэтому обязательные отношения между ними возникают только вследствие свободных международных договоров. Такими межгосударственными договорами и создаётся международное право. Но оно носит характер нетвёрдых принципов, которые зачастую легко игнорируются теми странами, которым в данный конкретный момент какие-либо из договоров международного права невыгодны.

В международной политике, — как утверждает Л. А. Тихомиров, — всю заботу нации должна составлять сила государства (материальная, умственная и духовная), ибо исключительно этой силой решается в международных процессах всё".

В международной политике мерилом всех действий государства являются национальные интересы. А поэтому в любом неразрешимом дипломатическими средствами конфликте единственным средством разрешить дело является военная сила.

Наряду с национальными интересами международное право изначально имело в виду определённую глобализацию жизни. Ещё с конца XIX в. политическая и общественная деятельность для образованных народов стала всемирной. Мир никогда ранее не жил с такой напряжённостью ожидания разрешения всех общественных проблем. Никогда ещё не было столько критики социальных устоев, никогда ещё не бывали столь сильно подвергаемы сомнению религиозные основы общества.

На этом фоне глубоко различались два течения, которыми двигалось современное человечество, — национальное и интернациональное. Первое вело к всемирному единству, второе — к обособлению народов друг от друга.

Национальное сознание есть сознание живой солидарности со своим культурно-историческим национальным типом, содержанием которой является любовь к своему народу и желание служить во благо преимущественно ему, что даст возможность развития и достойного существования не только всей общности, но и каждого в отдельности её члена. Внешнее постоянное усложнение борьбы за жизнь рождает закономерный поиск естественных союзников в среде родственников и членов своего национального общества.

Интересно, что и в отношении глобализма русский ум проявил необыкновенное чутьё ещё до явных отрицательных проявлений этого процесса.

Так, одним из первых критиков глобализации стал знаменитый русский профессор международного права П. Е. Казанский. Обладая ярко выраженным синкретическим умом, для которого мировое многообразие имело не хаотическое, а разумное назначение, он в своих работах часто выходил на необычные для своего времени выводы, которые удивляют своей пророческой чуткостью к проблемам будущего. Более ста лет назад он высказал столь своеобразный взгляд на будущее международного объединения, что этот текст хочется дать полностью.

Политически народы, — писал он, — скорее разделяются, чем сближаются. Политический союз всех государств должен был бы в силу самого порядка вещей направляться против своих собственных членов и лишить их поэтому самостоятельности. Столь же нежелательно видеть всемирное правительство: парламент народов, всеведущий относительно всего, происходящего на земле, исполнительные места, управляющие всем от Северного полюса до Южного, и суд, восстанавливающий все нарушения международного права и решающий все споры о нём. Задачи, которые пришлось бы возложить на них, превышали бы их силы.

Наконец, нежелательно и устройство всемирной силы. Действительно, может ли быть какое-нибудь основание предполагать, что лица, в руки которых поступит международное принуждение, будут лучше понимать интересы государств, чем сами эти государства, и будут употреблять международную силу действительно на общую пользу всех народов? Не создалась ли бы этим путём такая странная тираническая власть, какой ещё не было на земле? Не означало ли бы установление подобной всемирной принудительной силы конец личного существования народов, конец процветания культуры на земле?

Идеи реформаторов международного строя вытекали, конечно, из благородного желания послужить человечеству, но предлагали обыкновенно такие средства для обеспечения общего блага, которые могли привести лишь к общей гибели".

Сегодня эти опасения столетней давности воплотились в конкретные международные институты власти, они уже являются политической реальностью, которая действует, не считаясь ни с желаниями отдельных государств, ни, тем более, с разнообразием национальных религиозных и культурных традиций. "Тираническая власть, какой ещё не было на земле", всё более крепнет, и её мировое влияние всё более расширяется, не останавливаясь ни перед пролитием крови, ни перед стиранием религиозно-культурных особенностей различных национальностей. Когда этот всемирный процесс приведёт "к общей гибели", это вопрос уже из области эсхатологии, а не международного права.