Посол Катара: Россия - независимая цивилизация
В эксклюзивном интервью телеканалу ”Царьград” чрезвычайный и полномочный посол Государства Катар в России Фахад Мохамед Аль-Аттыйя поделился впечатлениями от жизни в России и рассказал о позиции своей страны по ключевым вопросам ближневосточной политики.
Андрей Афанасьев: Здравствуйте. Меня зовут Андрей Афанасьев. Это программа "Обратная связь". И сегодня в гостях студии телеканала Царьград посол Катара в России Фахад Мухаммед Аль-Аттыйя. Господин посол, мы рады приветствовать вас в нашей студии.
Фахад Мухаммед Аль-Аттыйя, чрезвычайный и полномочный посол Катара в России: Спасибо, что пригласили.
А.А.: Вы провели в Москве уже больше года. И у вас, должно быть, сложилось впечатление о столице, стране и ее гражданах. Как дипломат из Катара воспринимает русских?
Ф.А.: Прежде чем начать наш разговор, я хочу выразить свои соболезнования русскому народу в связи с ужасной трагедией, что произошла несколько дней назад, когда погибли 64 человека. От лица своей страны и своего народа я хочу выразить соболезнования всем гражданам России. Мы разделяем ваше горе. Вернемся к вашему вопросу. Когда мне сказали, что я буду работать в России, я был шокирован, потому что у меня не было никаких знаний о вашей стране. Я в основном путешествовал по западным странам и не обладал какими-либо знаниями о восточных. И я несколько опасался путешествия в страну, о которой я ничего не знаю. Никаких друзей, никого, никакого мнения о ней, будь оно позитивное или отрицательное.
А.А.: Вы знали о медведях, водке и ядерном оружии.
Ф.А.: Да, Россия большая, холодная, Россия ведет свою политику на Ближнем Востоке. Она в Сирии. Это приблизительно все, что я знал. Но я сказал: почему бы и нет, давайте узнаем больше. И я был приятно удивлен, когда увидел, узнал граждан России. Я даже несколько корил себя за то, что почти всю свою жизнь ничего не знал о вашей стране. Я увидел людей, которые очень похожи на нас, людей с Ближнего Востока. У них те же мысли, что у нас, те же заботы, с которыми они просыпаются каждый день. Хотят тех же вещей, как и мы, как любой человек на Земле. У них своя интеллектуальная культурная традиция, которую они развивали веками, она абсолютно прекрасна и восхитительна. Для меня это было время открытий, когда я узнавал ваш язык, культуру, искусство, музыку, театр. Я был поражен тем теплым приемом, который был мне оказан. Я должен сказать - и я это говорю не потому, что я посол, - что у меня появилась очень прочная связь с вашей страной. Настолько прочная, что, если меня отправят назад, мне кажется, что связь останется.
А.А.: У нас в стране все время идет дискуссия, являемся мы частью Европы или же мы отдельная цивилизация. И доминирующая позиция постоянно меняется. В 1990-е, после коллапса Советского Союза, мы думали, что мы часть Европы. Теперь снова мы воспринимаем себя как отдельную цивилизацию. На ваш взгляд, взгляд со стороны, Россия - это часть европейской цивилизации или все-таки нет?
Ф.А.: Это зависит от того, что мы подразумеваем, когда говорим "Европа". Можем ли мы объяснить, что из себя представляет Европа, одним словом. Россия, я это увидел, является духовной страной, вера в Бога здесь превалирует. Когда я хожу по Москве, то вижу церкви, переполненные людьми, и этого практически не встретишь в секулярной Европе. Там правит атеизм, а движут всем материальные ценности, и этот процесс идет с XV века. Сейчас мы живем в эру постмодерна, где отдельный человек - это бог. Скажем так, между Россией и Европой есть фундаментальная разница в том, как люди воспринимают свое место во вселенной. Вы находитесь в обособленной позиции. Если спросить меня как наблюдателя, то Россия, безусловно, духовная страна. И очень мало духовности сейчас существует в Европе. Это лишь один момент, но он фундаментален в плане различия.
Вы также изначально являетесь многонациональным и многоконфессиональным обществом. Так повелось, что ваше географическое развитие включало в себя разные народы и религии. В России я увидел комфортное отношение к этому многообразию. Для вас это абсолютно нормально - быть многонациональным и мультирелигиозным обществом. Это не воспринимается с удивлением. А в Европе всегда чувствуется некое напряжение между, например, религиями, которые там существуют, и между разными этническими группами. Там существует спор, кто оригинальный европеец, а кого импортировали. Но в России, если честно, я этого совершенно не почувствовал, что является очень позитивным признаком.
В заключение я бы сказал, что Россия, наверное, обладает своими отличительными характеристиками. Ее нельзя поставить в рамки европейской идентичности. Я бы сказал, что у нее своя идентичность, уникальная. Напоминающая Ближний Восток - как раз из-за своей духовной связи. Ближний Восток очень духовное место для мусульман и для христиан. В этом плане мы связаны, мы чувственные мыслители, русские и жители Ближнего Востока. Это большая общая черта для нас, которую я нашел очень положительной. Так что, надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
А.А.: Определенно ответили. Интересно было бы узнать ваши впечатления от визита эмира Катара в Россию и его встречи с Владимиром Путиным. Что было основной целью этого визита и был ли он успешен?
Ф.А.: Я думаю, что основной целью была задача развить тот прогресс, который был достигнут на предыдущей встрече в январе 2016 года. Это был первый его визит в Кремль, после того как он стал эмиром. И вот спустя два года он приехал вновь, чтобы развивать отношения на том фундаменте, что был построен ранее. Мы видим, что удалось многого достичь за последние годы. И в инвестиционном плане Катар привлек большие инвестиции в Россию, в энергетический сектор, в инфраструктуру, в финансовый сектор и в транспортный. Потому что у нас есть уверенность в том, что ваша экономика сильна, что она будет развиваться и у нее огромный потенциал.
Еще одной целью этого визита была попытка найти взаимопонимание по многим политическим вопросам. Например, как мы можем разрешить сирийский конфликт, как мы можем разрешить многие кризисные ситуации на Ближнем Востоке, палестинский кризис, йеменский кризис, ливийский и так далее. Когда у нас так много открытых неразрешенных конфликтов в определенных странах, это может привести к вторжению других сил. Эти вторжения не создают стабильность, они создают лишь еще больший беспорядок, хаос, который приводит к снижению уровня жизни граждан этих стран. Притом что у многих государств есть легитимный интерес в этих странах, который они хотели бы сохранить. Мы обсуждаем с Россией, как мы можем сохранить жизни в сирийском конфликте, как остановить убийства, как запустить политический процесс. Как Катар может помочь со всем этим и как Россия может преуспеть в своей миссии в Сирии, которая длится с 2015 года. Это очень большой вызов - взять и поставить своих мужчин и женщин на передовую, отправить их сражаться. Еще больший вызов - найти политическое решение в этом кризисе. И вот этому хотелось бы содействовать.
Катар - друг России, который хочет помочь достичь успеха в ее миссии. Мы абсолютно согласны в принципиальных вещах, будь то территориальная целостность Сирии. Мы согласны, что Сирия должна быть для всех сирийцев и не должна быть разделена по этническому или религиозному признаку. Мы соглашаемся с этими принципами, но у нас разный подход к их достижению. Но, по крайней мере, мы соглашаемся с этим. Ведь другие не согласны и с принципами. И в этом опасность. Они хотят, чтобы Сирия была разделенной, чтобы в ней бушевали религиозные конфликты. Скажем так, они хотят превратить Сирию в Балканы, а мы этого не хотим. И я думаю, что Россия разделяет нашу точку зрения. Так что визит эмира укреплял эти принципы и в то же время помогал найти новый подход к решению сирийского кризиса, чтобы прекратить его как можно скорее. И также обсудить огромное количество двусторонних вопросов, чтобы укрепить наши отношения.
В этом году у нас взаимный Год культуры между Россией и Катаром. У нас запланировано 60 разных проектов в обеих странах. И мы стремимся делать еще больше инвестиций в экономику России, в различные секторы, которые я уже упоминал. Ведь мы знаем, что Россия географически богатая страна. Взгляните на географию вашей страны. У вас есть связи с Европой, с Азией, с Америкой. Нет ни одной страны, которая была бы так хорошо связана с рынками по всему миру. У вас 40% всех мировых ресурсов, их можно превратить в развитую индустрию потребительских товаров, и многое другое. Так что потенциал есть. Его просто нужно развивать. И я думаю, что в целом визит был успешным. Потому что он подчеркнул самое плотное сотрудничество в истории наших стран.
А.А.: Не так давно Россия испытала огромное давление со стороны западных стран из-за того, что она проводит свою суверенную политику. И то же самое можно сказать о Катаре, который испытал на себе так называемую блокаду. Это произошло потому, что эмир Катара хотел проводить независимую политику в интересах народа?
Ф.А.: Да, мы проводим свою политику, в рамках конвенций ООН. Но, оказывается, даже этого делать нельзя. Катар занял независимую позицию, когда в 2010-2011-м случилась так называемая "арабская весна", и восстания проходили в Тунисе, в Египте, в Сирии, в Йемене. Мы заняли позицию, что это своего рода реакция миллионов людей на годы политических лишений, на ухудшающуюся экономику. Люди остались без работы, и мы сказали: раз этот социальный феномен уже случился, у нас есть два пути. Либо мы ему сопротивляемся, либо конструктивно с ним справляемся, пытаемся канализировать его в правильном направлении. Многие люди во власти решили, что нет, вместо того чтобы попытаться вовлечь массы в конструктивный процесс, мы используем оружие и агрессию, применим силу, будем стрелять в людей, убивать, сажать в тюрьму. Сегодня все связаны друг с другом с помощью мобильных устройств и могут снимать на видео, что вытворяют власти.
Как вы сказали, гражданам России важны гуманитарные вопросы. Нам тоже не все равно. Как можно молчать, когда четыре тысячи человек убиты за один день на улицах Египта? Невозможно представить себе, чтобы лидер страны заявил о том, что собирается убивать свой народ, и показывал это по телевизору. Невозможно об этом молчать. Поэтому Катар громко и отчетливо высказал свое отношение к странам, которые пошли агрессивным путем. Но нас наказали за это. Когда случилась блокада, они хотели заново придумать авторитаризм - авторитаризм 2.0, или, точнее, авторитаризм 2.1. У нас была версия авторитаризма 1.1, а теперь у нас версия 2.1. Что это такое? Это когда ты заявляешь, что борешься с террористами, а на самом деле борешься с теми, кто с тобой не согласен.
А.А.: Это то, чего они хотели.
Ф.А.: Это то, чего они хотели. Но позвольте мне сказать, они делали это последние 70 лет. И знаете что? Из-за этого появился весь терроризм, с которым мы сталкиваемся сегодня, правильно? Откуда пришли террористы? Откуда пришел Бен Ладен?
А.А.: От западных спецслужб.
Ф.А.: Они пришли из тюрем, но чьих? Пришли из тюрем тех государств, которые сейчас объединяются, чтобы создать авторитарные режимы, которые, я вас уверяю, породят еще больше террористов. Все, что мы говорим: пожалуйста, уважайте народ, дайте им право. Этот феномен не будет столь распространен. Не каждая проблема - это гвоздь. И не каждое ее решение - молоток. Люди хотят иметь возможность совершать покупки, иметь приличную работу, просыпаться, зная, что они в безопасности. Хотят, чтобы их достоинство было защищено. Если каждое утро я, как гражданин, где-то в арабском мире нахожусь под гнетом авторитарного режима, то я проснусь и окажусь в тюрьме, за неверно сказанное слово. У меня не будет работы из-за бедственного положения экономики, из-за коррупции. Шансы на то, что мой голос будет услышан, равны нулю. Как много возможностей есть у гражданина? Как он может выразить свой гнев? Кто-то с улицы приходит и говорит ему: пойдем, будем сражаться и использовать весьма спорные методы борьбы. И именно это и происходит.
Катар же стоит на позиции, что так не должно быть, что это приведет лишь к еще большему хаосу, к большему беспорядку на Ближнем Востоке. А мы должны быть умней и реагировать на эти фундаментальные проблемы. Но очень многие страны не были с нами согласны, особенно наши соседи, которые начали блокаду. Потому что они не хотят, чтобы ситуация разрешилась. Они хотят воссоздать авторитаризм. А мы считаем, что это лишь создаст еще большую угрозу терроризма. И я думаю, что их политика приведет к большему террору. Наша политика состоит в том, чтобы решать основополагающие проблемы, которые ведут к терроризму, а не симптомы.
А.А.: Если мы говорим об "Арабской весне", многие эксперты, особенно в России, считают, что с самого начала она была взята под контроль спецслужбами западных стран. С тем чтобы переформатировать весь Ближний Восток. Мы все знаем о таком серьезном плане США, созданном еще в 80-е. Получается, что справедливые и обоснованные требования людей были канализированы в агрессию против правительств и в дестабилизацию всего региона.
Ф.А.: Да, в самих восстаниях не было лидеров. Люди использовали свои телефоны и социальные сети — Facebook, Twitter, — чтобы организовывать протест, социальную мобильность. Но их не вела та или иная группировка. Когда это случилось, некоторые государства отреагировали мирным путем, проводя необходимые реформы, как в Марокко, где была проведена конституционная реформа, избран новый премьер-министр. И проблема решена, можно двигаться дальше. Однако другие правительства решили по-другому, и они применили силу, как Муаммар Каддафи или Башар аль-Асад. Они выбрали другой путь. Когда ты применяешь эту силу, ты открываешь путь для так называемых вторжений. Ты позволяешь этому случиться.
А.А.: Почему?
Ф.А.: Потому что люди начинают искать внешнюю поддержку у других.
А.А.: Но легальна ли такая поддержка с точки зрения ООН?
Ф.А.: Речь идет не о легальности. Легально защищать себя, согласно любой конвенции на планете.
А.А.: Да.
Ф.А.: Но если твое правительство или какая-то группа людей начинают нарушать международные правила и нормы, нападая, отправляя вертолеты, отправляя ракеты, то ты можешь защищаться. И если кто-то придет к тебе на помощь, ты не станешь спрашивать, откуда эта помощь пришла, какая у нее национальность, из какой организации. Все, о чем ты думаешь: я хочу защитить свою территорию и свои интересы.
А.А.: Я говорю не о тех, кто пытается защитить себя, а о тех, кто помогает этим людям оружием и так далее.
Ф.А.: Безусловно, у этих людей есть своя повестка, которая зачастую не сходится с повесткой тех, кому они помогают.
А.А.: Это я и хотел услышать. Я много читал и разговаривал с экспертами по Ближнему Востоку. Они говорят, что одной из причин, по которой Катару объявили блокаду, было нежелание идти на эскалацию отношений с Ираном, который также является сильным игроком в регионе.
Ф.А.: Отчасти это правда. Иран — наш сосед, это географическая реальность, а не какая-то концепция. Он всегда будет.
А.А.: По ту сторону Персидского залива.
Ф.А.: На другом берегу Персидского залива. Ему никуда не деться. Мы также видели, что случилось во время иракской войны в 2003 году. Мы увидели разрушения, хаос, убийства. Один миллион человек погиб за первые несколько лет. И что в итоге? Полнейшее уничтожение крупных городов — Мосула и других. Мародерство, коллапс всего государства, терроризм. Мы не хотим повторения этой ситуации и, конечно, мы стоим на позиции абсолютного неприятия военного решения проблемы. Только открытый и честный диалог за столом переговоров — вот наша позиция. Но это не единственная причина, по которой мы оказались мишенью. Мы оказались мишенью, потому что мы заняли независимую политическую позицию о будущем. Будущее, в котором Ближний Восток является многообразным местом, без монополии одной идеологии или одной группы над идеями и политикой. И это означает появление людей, с мнением которых ты не всегда соглашаешься на политической арене. И это то, с чем оказались не согласны наши соседи. Наши соседи считают, что социальный либерализм нужен лишь для создания управляемых партий и всё. Они не хотят никаких инакомыслящих, никаких альтернативных взглядов на экономику, на культуру. Поймите, Ближний Восток состоит из сотен национальностей, религиозных групп. И у каждого из них есть право на самовыражение. Что мы и говорили: дайте людям собираться вокруг того, кто им нравится, во что они верят, и дайте им возможность пользоваться легитимными средствами, чтобы выразить себя в правительстве, в политике, в публичной сфере. А наши соседи сказали: нет, либо вы делаете, как мы говорим, либо вас накажут. Но наши убеждения основаны на вере в то, что они сделают Ближний Восток стабильным и безопасным. Последние 70 лет мы видели, что случается, когда одна сторона управляет делами. Что случилось? Такой порядок уничтожил сообщества, разрушил социальную ткань в обществе. Создал группы людей, которые не общались друг с другом, которые конфликтовали, что вылилось в войны на почве религии. Этот порядок не создал ту идентичность, ту идею, которая объединяла бы людей вне зависимости от того, к какой религии или национальности они принадлежат. Политика людей, которые управляли Ближним Востоком последние 70 лет, — разделять общество по национальным и религиозным признакам, чтобы оставаться у власти. И мы видим, что случилось сейчас, в 2010-м, в 2011-м. Конфликты.
А.А.: Довели до кипения.
Ф.А.: Именно, довели до кипения.
А.А.: Катар — не самая большая страна в плане территории или населения. А вопрос безопасности — это, наверное, один из самых важных аспектов в начале XXI века. И, вероятно, продолжит быть таковым? Как страна защищает свои границы, свой суверенитет? Ведь если вы начинаете играть в свою собственную игру, вы понимаете, что нужно защищаться.
Ф.А.: Конечно. Суверенитет — это крайняя линия для нас. Мы защищаем нашу страну всем, чем можем. Два года назад мы начали программу национальной мобилизации. По ней каждый мужчина в Катаре, а скоро, надеюсь, и женщины присоединятся, должен побывать на службе. За последние несколько лет мы провели серьезное развитие наших военных сил, вложились в обучение. Мы защищаем себя не только от физических, военных угроз. Нас атакуют и в финансовом плане. Ведь некоторые соседи манипулируют нашей валютой на международном рынке. Так что мы делаем так, чтобы наша система была устойчивой, а также наша экономика, культура и инфраструктура. Угрозы все же существуют. Была даже угроза военного вторжения в Катар, как мы считаем. К счастью, этого не случилось. На данный момент с нами ведется война на каждом уровне, только без солдат на нашей территории.
А.А.: Гибридная война.
Ф.А.: Абсолютно. Они выслали всех наших граждан. Они заблокировали водные и воздушные пути. Наша медицина, поставки продовольствия — все было заблокировано. Они даже запретили своим гражданам симпатизировать Катару. Это преступление, за которое можно получить до пяти лет тюрьмы, если ты твитнешь слова сочувствия своему родственнику, своему другу, даже своей жене, которые могут находиться в Катаре. Ты не можешь этого сделать. Что показывает, насколько у людей, которые криминализируют симпатию, отсутствует аргументация и логика. Иначе они смогли бы убедить своих собственных граждан. Но мы прилагаем все возможные усилия, чтобы защитить свою страну. И мы также открыты миру. Открыты для нового партнерства, новых друзей и торговых партнеров со всего мира.
А.А.: А также в вопросах безопасности.
Ф.А.: Конечно, и в вопросах безопасности. Включая и Российскую Федерацию, с которой мы развиваем серьезные отношения в этом ключе. И, надеюсь, со временем разовьем их еще сильнее.
А.А.: Россия и Катар, с одной стороны, очень разные. Но также имеют и много общего. Например, футбол. В 2018 году Россия проводит чемпионат мира. А за ней будет Катар, если я ничего не путаю, — в 2022-м. Россия, в частности, испытывает давление, в основном от англосаксонских стран, которые, видимо, завидуют и не хотят, чтобы какое-то другое государство проводило чемпионат мира в дисциплине, придуманной на Британских островах. Испытывает ли Катар такое же давление в информационном поле по поводу чемпионата мира в 2022 году?
Ф.А.: Все время, с первого же дня, атаки на Катар не прекращались, как и на Россию. Я помню, некоторое время назад я отправился на встречу со спортивным журналистом в Германии. И он сказал мне, что я забрал их игру. Я ответил: что вы имеете в виду, когда говорите "наша игра"? Это глобальная игра. И я думаю, что для большинства людей, которые не привыкли видеть чемпионат в новых местах, в местах, где его не было раньше, это проблема. Как было с Южной Африкой. Тогда впервые чемпионат ушел из привычных стран, где он проводился до этого. Россия, Катар — это новые имена, когда речь идет о спортивной индустрии.
А.А.: Для Запада.
Ф.А.: В основном.
А.А.: Потому что, если говорить о зимней Олимпиаде, Россия ее выиграла в 2014 году.
Ф.А.: Именно. Но у них есть чувство, что это принадлежит им и должно проходить у них на континенте, а не уходить в другие части планеты. И я сказал этому журналисту, что если ты отправишься в самые удаленные части Африки, ты увидишь мальчишку, который носит майки известных футбольных клубов, таких как "Барселона" или "Милан". Ты спросишь у него: это твой клуб? И он ответит: да, это мой клуб. Хотя он из другой страны. Мы живем в глобализированном мире. И у крупных клубов типа того же "Милана", "Барселоны" или "Реала" фанаты по всей планете. Они вышли за рамки своей географической Родины — Барселоны или Мадрида — и стали огромными, невероятно популярными футбольными клубами для всего мира. Так и с футболом в целом, так же и с чемпионатом мира. И Россия, и Катар оказались в позиции, когда вы соревновались с англичанами, а мы — с американцами и достойно победили. Ведь наши заявки были очень хороши. А впоследствии они испытали шок, как они могли такое позволить, и не стали с достоинством признавать поражение. Что, вообще-то, должно происходить в спорте. Они начали пропагандистскую войну против России и Катара, которая продолжается до сего дня. Но я надеюсь, что Россия проведет самый лучший чемпионат, а после вас мы проведем чемпионат в Катаре, который будет еще лучше. Обе наши страны достигнут успеха и проведут успешные соревнования.
А.А.: Господин Аль-Аттыйя, большое вам спасибо. Было приятно с вами побеседовать.
Смотреть тут: https://tsargrad.tv/shows/rubric/obratnaja-svjazВсё самое интересное читайте тут:
Дзен — https://vk.cc/ctdyTd
Подписывайтесь, чтобы знать больше:
ВКонтакте — https://vk.cc/csYd1s
Одноклассники — https://vk.cc/csYd5L
Telegram — https://vk.cc/csYdsn
