"Дед, иди как все, через подвал!" Данелия пережил глумление "воровато-бандитских" 1990-х и остался легендой
Георгий Данелия - признанный мэтр, но и он в 1990-е годы вынужден был столкнуться с глумлением персонажей "воровато-бандитских" времен перемен. О том, как режиссера на "Мосфильме" не пропускал охранник, рассказал Тигран Кеосаян. "Дед, иди как все, через подвал!" - небрежно отчитывал амбал легенду.
Режиссер Тигран Кеосаян в личном телеграм-канале поделился несколькими историями своего общения с Георгием Данелией. Мэтр ушел из жизни несколько дней назад, а сегодня в Москве, в Доме кино, состоялась открытая церемония прощания с режиссером.
Кеосаян признается, что после смерти его отца Георгий Данелия стал для него еще более близким человеком. Поддерживал, находил нужные слова. Вспомнил Кеосаян и о неприятных моментах, которые ему пришлось наблюдать. Неприятных для него самого, но, казалось, смешных для Данелии. Хотя... и мэтр переживал, ведь в 1990-е ему, как и всем нам, пришлось столкнуться с откровенно бандитским временем.
"И снова "Мосфильм". Конец 1990-х, эпоха новогодних огоньков на федеральных каналах. Конец ноября, самый разгар съемок музыкальных номеров. Спускаюсь по лестнице на выход из студии. Где-то гулко поет про серые глаза Ира Салтыкова. Еще один пролет вниз – я вижу вход в павильон, перед которым стоит огромный охранник с бейджиком федерального канала на шее. Он что-то лениво втирает седому мужчине. Мужчина стоит спиной, и я не сразу узнаю Данелию.
- Георгий Николаевич, что случилось?
Данелия поворачивается ко мне. Пытается улыбнуться, но получается не очень. Он растерян.
- Да вот, Тигранчик, не пускают…
Из нашего корпуса есть два пути на улицу. Длинный, через подвал, и короткий, если срезаешь дорогу через павильон. Лет пятьдесят Данелия выходил на улицу через этот павильон. Я обращаюсь к охраннику.
- А в чем дело? Почему вы не пускаете?
- Потому что нельзя!
- Дорогой мой, я тихо пройду. Пропусти, дорогой. – Данелия улыбается, обращаясь к охраннику.
- Я же сказал тебе, дед: иди как все, через подвал!
Обращение "дед" сделало свое дело. Я громко и матерно объяснял этому амбалу, кто такой стоящий перед ним "дед". Наверное, вся моя неосознанная тогда злость на воровато-бандитское время, на бескультурье и хамство той жизни соединились в этом охраннике.
В дверях павильона появился главный продюсер съемок от канала. Мы знакомы.
- Что случилось, Тигран?
Без паузы я переключаюсь на него. Но он старше и узнает Данелию.
- Конечно, проходите.
Мы идем по забитому новогодней массовкой павильону. Громко поет Салтыкова. Я продолжаю кипятиться. Георгий Николаевич с улыбкой пытается меня успокоить. Он семенит за мной неширокими шажками и, когда я обращаюсь к нему, видно, что глаза у него грустные.
Мы выходим из павильона. Данелия достает сигарету и пытается прикурить. Я смотрю на сгорбленную фигуру великого режиссера и почему-то произношу:
- Простите, пожалуйста, Георгий Николаевич!
Он с удивленной улыбкой поднимает голову.
- А ты тут при чем, сынок?! Ты что?!
Данелия выпускает в ноябрьский воздух клуб дыма. Мы обнимаемся, прощаясь.
- И знаешь? Ты мне надоел. Еще раз обратишься ко мне по имени-отчеству – поссоримся. Понял?"
Дело в том, что после смерти отца Тиграна Кеосаяна Данелия строго-настрого запретил сыну друга называть его по имени и отчеству. Да что там. Еще в детстве Данелия так знакомился с маленьким Кеосаяном: "Зови меня Гия, понял?"