Землеройка в "Зарядье"
Пустота, на которой так и не построили вавилонскую башню, стала настоящим проклятием московского городского планирования
Я не отношусь к числу ожесточенных критиков градоустроительной политики московской мэрии. Напротив, мне кажется, не стоит огульно враждовать против реновации – главное, чтобы по её результатам людей не загнали в двадцатиэтажные муравейники. Мне нравится большая часть результатов программы «Моя улица» – пешеходу стало в Москве намного уютней и свободней. После того как ты перестал прижиматься к тротуарам в опаске несущихся со скоростью Мары Багдасарян автомобилей, заиграли свежими красками старые московские дома, которые теперь стало возможно рассмотреть.
В собянинской градостроительной политике удручает только одно – сохранение сталинской традиции нигилизма по отношению к историческому наследию Москвы. Городские власти как-то ухитряются совмещать гордость за 870-летие города и отношение к нашему средневековому городу как к пустырю в промзоне, на котором можно творить всё, что вздумается.
Началось это, конечно, задолго до рождения московских чиновников. Зарядье было уничтожено еще в 1930-е годы ради фантастически безвкусного плана построить на этом месте высотное здание Наркомтяжпрома. Высотка, которая полностью уничтожила бы все виды на Кремль (особенно если бы с другой стороны Кремля достроили Дворец Советов), по счастью не была достроена, но старейший район Москвы, расположенный за торговыми рядами (отсюда «Зарядье») был практически под корень уничтожен. Уцелели лишь несколько храмов, Английский двор и палаты бояр Романовых.
Пустота, на которой так и не построили вавилонскую башню, стала настоящим проклятием московского городского планирования. После трех десятилетий «бесконечного деревянного заборца» (мимо него идет вдоль Москва-реки инженер Яконов из «В круге первом»), архитектор Чечулин, ранее спроектировавший великолепную высотку на Котельнической и не построенное чудовище в Зарядье, поставил на этом месте гостиницу «Россия». Проект был выдержан в духе взятого партией и правительством после смерти Сталина курса на отказ от «архитектурных излишеств». И он в самом деле соответствовал своему названию – безысходное аморфное кубическое пространство, накрывающее руины исторической России. Архитектурное надгробие, мрачная репутация которого упрочилась после пожара 1977 года, в котором погибло 42 человека.
В 2006-м «Россию» снесли по распоряжению Юрия Лужкова, но что делать с вновь ставшим пустырем «Зарядьем», стало новой головной болью московских властей. Если на месте пустыря имени Дворца Советов можно было снова создать Храм Христа Спасителя, что и было сделано, то, как обойтись с пустотой на месте целого района, долго не могли придумать. Сперва предполагалось коммерческое безумие в лужковском стиле, спроектированное в бюро Нормана Фостера, но на него, по счастью, не нашлось денег.
С началом собянинской моды на парки вызрела идея создать в Зарядье ландшафтный парк, по сути, оставить пространство незастроенной рекреационной зоной, которая подсвечивала бы уже имеющиеся архитектурные красоты – Кремль, храм Василия Блаженного, сохранившиеся церкви Варварки. Из множества вариантов был выбран американский проект от группы, прославившейся созданием парка «Хай-лайн» в Нью-Йорке.
Это само по себе не предвещало ничего хорошего – «Хай-лайн», по сути, является обустройством промзоны на месте переставшей функционировать железной дороги. Если бы его авторам поручили перепроектировать ЗИЛ или «Серп и Молот», получилось бы, наверное, отлично. Но исторический район под стенами Московского Кремля, где еще не так давно стояли китайгородские стены – это не промзона.
Открывшийся парк оправдал все худшие опасения. Собственно, единственное, что о нем можно сказать хорошего – это то, что он по большей части представляет собой пустырь, что, несомненно, лучше и Наркомтяжпрома, и чечулинской высотки, и чечулинской гостиницы, и фостеровского комплекса шалманов. Причем этот пустырь построен полностью на бюджетные деньги и никаких частных интересов в нем нет. Когда национальное и культурное самосознание в нашей стране дорастет до тех высот, которые позволят на этом пустыре что-то построить, разровнять площадку можно будет очень быстро.
На этом хорошее заканчивается. Вместо обещанного ландшафтного парка, где разные участки символизируют разные климатические зоны России по принципу «на юге есть бешеный кактус, на севере – тундра с тайгой», получилась настоящая песнь плитки, стекла и металла. Широкие дорожки выложены бетонными гексами, точно перекочевавшими из «Майнкрафта» – зелень теснится на немногих отведенных ей островках.
Но и там не находит спасения – то тут, то там среди воображаемых лесов выползают из-под земли стеклометаллические грибы – световые колодцы, вентиляционные шахты, непонятного назначения прямоугольные бетонные плиты, напоминающие могилы урбанистов, павших в неравной битве с исторической застройкой.
Построив обширные подземелья, в которых расположены лектории, ледяные пещеры, некие подобия музеев, гастро-центры и прочее, создатели парка не задумывались о том, что всё это подземное жительство, в котором где-то непременно должна найтись чёрная курица, потребует вывода своих коммуникаций наверх. В парке нет просто ни одного пейзажа, ни одного ландшафта, ни одного красивого вида, который не был бы изгажен этими выводами коммуникаций на поверхность и убивающими ощущение от парка как целого. Все эти стальные грибы коррелируют с огромной «филармонией» под открытым небом, больше всего напоминающей упавшую на землю летающую тарелку, яростно наезжающую на маленькую хрупкую церковь Зачатия св. Анны, «что в Углу». Снести этот архитектурный памятник, конечно, не решились, но в нынешнем Зарядье он, равно как и потерявшаяся китайгородская стена, еще более лишний, чем в Зарядье советском.
Главной задачей парка, по логике вещей, было «подсвечивать» своей красивой природой Кремль, Ивана Великого, Василия Блаженного и сохранившиеся церкви и палаты Варварки. Но не тут-то было. Во внушительных размеров парке с трудом можно найти 2-3 точки, с которых получаются удачные виды на Кремль. С вызвавшего много споров полумоста, который не лезущие за словом в карман москвичи немедленно прозвали «тещин язык», сделать нормальное фото московской старины и вовсе невозможно, так как в кадр непременно попадают огромные белые стены парковых пещер, непоправимо уродующие восприятие собора Василия Блаженного.
Еще хуже дело обстоит с Варваркой – очевидно, что конструкторы парка не знали, что с нею делать – храмы и палаты даже формально не включены в парковый комплекс, и граница с ними смотрится как зона отчуждения. Рядом с нею расположена высшая «горная» точка парка, почему-то названная «тундрой» и стремящаяся загородить вид на церкви и подавить их своей огромностью. Видимо, чтобы еще сильнее унизить русскую традиционную архитектуру и символизируемые ею ценности, именно рядом с церквями авторы парка создали целую зону вывода вентиляционных шахт и световых колодцев, уродующую вид на Варварку.
Может быть, это вышло случайно, в качестве технического сбоя? Но нет, перед нами – идеология. Идеология ненависти к православию и русской традиции. В этом практически открыто призналась Москомархитектура. На странице этого государственного учреждения в фейсбуке радостно расшаривается статья архитектора Дарьи Парамоновой на «Афише», которая, по мнению Москомархитектуры, «расшифровывает сигналы, которые посылает России и миру Парк "Зарядье"». В чем же состоит этот зашифрованный сигнал, в отправке которого признается московское архитектурное ведомство?
«В Зарядье ведь вполне могли устроить что-то православное и патриотическое, увязанное с текущей государственной идеологией. Однако город получил парк, выстроенный вокруг экологии, с нейтральной повесткой, с концертами классической музыки и фудмаркетом».
Итак, устами госпожи Парамоновой Москомархитектура, государственное учреждение, тонко намекает на то, что не приемлет государственную идеологию.
К сожалению, православие госидеологией нашей страны не является, так что тут они врут. Но вот что национальная идея России - патриотизм - об этом президент Путин говорил не раз, и чрезвычайно четко. И вот оказывается, что огромная площадь рядом с Кремлем должна символизировать идеи прямо противоположные патриотизму. Тоже своего рода идеологию – «нейтральная повестка, концерты классической музыки и фудмаркет». Фудмаркет для пикников «Афиши» и чиновников Москомархитектуры – это и впрямь, видимо, их национальная идея и вполне себе цельная идеология, манифест которой решено разместить у стен Кремля.
Впрочем, и сам Кремль креативщики и паркпродюсеры не приемлют: «Я не люблю Кремль — он неживой, непроницаемый, чужой... И поэтому важно, что рядом с крепостью появляется такая ужасно противоречивая штука — с этим мостом и горками, которая как бы противопоставлена Кремлю». Вот этот мотив – Кремль чужой, Россия – чужая, русские – чужие, православие – чужое» и в самом деле пронизывает этот бетонированный пустырь, оказавшийся настоящим символом национальной отчужденности его создателей и спонсоров от России.
Не допустить в России ничего исторического и православного, закатать всё в бетон и замостить плиткой, а поверх устроить фудмаркет. Вот целая идеологическая и эстетическая программа, которая реализуется отнюдь не только в «Зарядье».
Весьма характерно, что предложения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) воссоздать китайгородскую стену, восстановить часть храмов Зарядья, интегрировать его с Варваркой, а на остальном пространстве разбить нормальный, подходящий для отдыха парк, было категорически отвергнуто московскими властями.
Во-первых, такое предложение недостаточно «бюджетоемко», а значит, не интересно для освоения, никаких тебе отелей, парковок, фудмаркетов, никакой плитки и стеклопакетов, а во-вторых, слишком уж попахивает «православием и патриотизмом». Недопустимо!
Я бы тут усмотрел определенную параллель с тем, что происходит в других сферах нашего искусства – ощущается запрос и общества, и государства на красивые патриотические образы, но все контракты перехватываются «Матильдами», «Викингами», Серебренниковыми и прочим грязным клеветническим убожеством, цель которого не столько, быть может, распространить собственные идеи, сколько помешать распространению ненавистной им идеи русской. Тактика плодожорки, которая до сих пор себя оправдывает в борьбе нерушимого блока интеллигенции и постсоветского чиновничества против всего русского.
В «Зарядье» плодожорка превратилась еще и в землеройку.
Читайте также: