Самый закрытый командир СВО – о ситуации на фронте: "Затишья не будет"

Андрей Пинчук, который отмечает сегодня, 27 декабря, свой 46-й день рождения, – личность действительно многогранная, в которой удивительным образом совмещаются, казалось бы, трудносопоставимые вещи.

Судите сами.

Во-первых, у него три высших образования, полученных в трёх разных странах, по трём разным профилям: в Российской академии госслужбы при Президенте России (кафедра национальной безопасности), в Межрегиональной Академии управления персоналом (кафедра управления экономикой и бизнесом, Киев), в Приднестровском государственном университете (юрфак).

Во-вторых, конечно, карьера.

Пинчук долгое время проработал в министерстве госбезопасности Приднестровья, где возглавлял подразделения по борьбе с терроризмом, обеспечению собственной безопасности и борьбе с коррупцией – был старшим помощником министра ГБ Владимира Антюфеева (в ранге его зама). На его счету много резонансных дел, в том числе раскрытие агентурной сети, действовавшей в республике.

При этом, ещё будучи высокопоставленным сотрудником МГБ ПМР, он успел защитить (в 2011-м) диссертацию кандидата политических наук по теме "Терророгенная угроза современному миропорядку в контексте управляемости и противодействия" в Российской академии госслужбы. Причём ведущей организацией на защите выступала Военная академия Генштаба ВС России.

После переезда в Россию возглавлял департамент безопасности "Объединённой двигателестроительной корпорации". Но уже в 2014-м, после госпереворота в Киеве, когда новый украинский режим пытался раскачать ситуацию в Крыму, отправляя туда националистов и ультрас, Пинчук стал одним из тех, кто готовил будущую Крымскую весну.

Как он сам рассказывал в одном интервью, в его задачу входили перевод подразделений украинских спецслужб (прежде всего СБУ) под юрисдикцию независимой Республики Крым (ещё не была в составе России), а также подготовка к референдуму с точки зрения обеспечения безопасности его проведения.

В 2015-м Андрей Пинчук вернулся в Москву, где вместе с Александром Бородаем (первый председатель Совета министров ДНР, сейчас депутат Госдумы) стал сооснователем Союза добровольцев Донбасса. Фото: Царьград

Во второй половине апреля того же 2014 года он уехал из Крыма обратно в столицу, где вернулся к "гражданской деятельности", однако в июле отправился в Донбасс, где тогда как раз происходили активные боевые действия: режим избранного президентом Незалежной Петра Порошенко бросил против только что образованных Донецкой и Луганской народных республик регулярные войска и подразделения националистов.

17 июля 2014 года Андрей Пинчук был назначен министром госбезопасности ДНР, став первым главой этого ведомства, которое пришлось "собирать" буквально с нуля: не было, рассказывал он, "ни людей, ни техники, ни оружия, ни здания". А столица республики как раз тогда превратилась в прифронтовой город, и по всей ДНР вовсю проявляли активность украинские спецслужбы: готовили диверсии, вербовали людей и так далее. Тем не менее за то время, пока Пинчук возглавлял МГБ, ни одного теракта на территории республики не произошло (многое, к слову, описано в его книге "Контур безопасности. Генерация ДНР", которая в ряде источников также называется "Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР").

В 2015-м Андрей Пинчук вернулся в Москву, где вместе с Александром Бородаем (первый председатель Совета министров ДНР, сейчас депутат Госдумы) стал сооснователем Союза добровольцев Донбасса.

Спустя пару лет получил назначение на пост первого проректора Московского государственного университета "Станкин" (в 2021-м стал и. о. ректора), параллельно занимаясь публицистикой и общественной деятельностью. В 2019-м он защитил докторскую диссертацию по теме "Терроризм в условиях глобализации как фактор политической деструкции", написал ряд произведений, включая книгу "СВО. Клаузевиц и пустота", ставшую бестселлером, – "политологический анализ операции и боевых действий" (в этом году вышло второе издание).

После начала спецоперации Андрей Пинчук уехал в первую боевую командировку на фронт, возглавив подразделение отряда спецназначения "Центр". Вернулся обратно. Снова занялся творчеством, работой в СДД, выступал экспертом по событиям, связанным со спецоперацией и вокруг неё. С лета на "Первом русском" мы вместе с ним начали вести программу "Сила в правде", а в ноябре, когда записывался 34-й выпуск, Андрей Пинчук неожиданно сказал:

Придётся сделать паузу в передачах. Уезжаю в командировку. На фронт. Только пока об этом говорить вслух никому не нужно.

Мы и не говорили. А вот в преддверии его дня рождения созвонились и решили записать новый выпуск – с передовой. И заодно поговорили обстоятельно о том, что сейчас происходит в зоне СВО.

Публикуем самые интересные моменты нашей беседы. Фото: Царьград

Публикуем самые интересные моменты нашей беседы.

Царьград: Андрей, вы сегодня командир добровольческого отряда "Барс-13". Поэтому своими глазами видите, что происходит на фронте. Сначала морозы, теперь оттепель, грязища, техника вязнет... Будет пауза?

А.Ю. Пинчук: Понимаете, время сезонных войн прошло довольно давно. В мирное время – да, и бронетехника, и снабжение, и прочие факторы рассчитывались в том числе с учётом сезонности. Но сейчас нет. К тому же не забывайте, что у нас значительная часть полевой работы сейчас переведена в режим штурмов, то есть работы пехоты. Поэтому бронетехника приобретает если не вторичный фактор, то сопутствующий и обеспечивающий. А пехота у нас, как известно, "всепогодная". Сейчас потепление, дальше опять обещают похолодание.

– Сегодня что ставится во главу угла – и с нашей стороны, и с той? Где будем, проще говоря, бить мы и где – они?

– Вот где нащупаем точку слабости, туда и будем бить. У нас есть задача прекратить обстрелы Донецка, это Марьинка, Авдеевка. Есть задача выровнять и обеспечить продвижение на некоторых ключевых направлениях. В первую очередь это Часов Яр, та же Авдеевка. Есть задача зачистить левый берег в Крынках. Точно так же и украинцы. Война ведь – это чистая механика, а не высшая математика. Где есть возможности, там и будут бить.

Зачем им нужен плацдарм в Крынках? Чтобы утилизировать свою морскую пехоту? Да, по факту так и происходит. Но они пытаются таким образом обеспечить форсирование водной преграды, то есть это подготовка. И если им удастся удержаться там, то будут пытаться где-то в обозримой близости попытаться совершить это окончательное самоубийство – только лишь с целью поддержки американских выборов. Но я всё-таки рассчитываю, что этот плацдарм будет уничтожен.

У нас есть задача прекратить обстрелы Донецка, это освобожнеие Марьинки, Авдеевки. Фото: MOD Russia/Globalloopres

– А вообще какие перспективы?

– Вот эта динамика и даёт ответ на соответствующие перспективы. Никакого затишья на поле боя не будет. К этому нет предпосылок. А интенсификация – да, она в ближайшее время предстоит.

– В прошлом году вы говорили, что нынешний, 2023-й, будет тяжёлым, поскольку среди основных планов – завершение СВО. Увы, этого не случилось – по разным причинам. Сегодня какие мысли на этот счёт?

– Прежде всего то был не прогноз, конечно, а скорее пожелание. И я могу и сейчас его повторить: нарастить ресурсы, сделать выводы, в том числе на тактическом, на операционном и на стратегическом уровнях, за счёт чего должна быть одержана победа. И вновь говорю: это чёткое целеполагание, то есть конкретное определение образа той Победы, какой она должна быть. Надо уничтожить Украину как государство, лишить её выхода к морю и дойти до Приднестровья.

– К слову о ресурсах. О чём речь?

– А ресурсы как раз и определяются в засисимости от задачи. Их, собственно говоря, и надо накопить. У нас на фронте сейчас относительный паритет, пусть и с плюсом в нашу сторону, что позволяет твёрдо удерживать линию фронта, решать определённые тактические (практические) задачи. Но не двигаться активно на глубину оперативного или стратегического продвижения.

Если у нас тактика выматывания – в принципе, вполне допустимая тактика, однако это одна история. Тогда всё, что мы можем делать, – лавировать в балансе удержания гражданской экономики, чтобы она не рухнула при вымывании в сторону военного потенциала. А когда за основу берётся версия, что Украина – под гнётом противоречий и изменением внешнеполитической обстановки – просто рухнет не потому, что мы добились военной победы, а по совокупности факторов, то это совсем другая история.

У нас на фронте сейчас относительный паритет, пусть и с плюсом в нашу сторону, что позволяет твёрдо удерживать линию фронта, решать определённые тактические (практические) задачи. Фото: Предоставлено Царьграду

– Кстати, раз уж об анализе начали говорить. Полтора года назад вы тоже возглавляли отряд спецназа, как и сегодня. Что изменилось за это время? Настрой бойцов?

– Честно говоря, в то время, почти два года назад, было ощущение, что всё это быстро закончится, надо только поднажать. Сейчас, в первую очередь на уровне восприятия, возникло понимание, что эта история и длится уже достаточно долгое время, и, возможно, будет ещё какое-то время длиться. Это сильно меняет менталитет и напоминает известную песню Высоцкого про бегуна на короткие дистанции.

– А в плане вооружения? Появился ведь совсем другой опыт ведения войны, нет?

– Как и предполагалось, о чём я и говорил ранее в программе "Сила в правде", лавинообразно растёт роль дронов. Допустим, у противника при уменьшении или исчерпании артиллерийских запасов очень пропорционально возрастает количество таких ударов, которые фактически заменяют артиллерию, ну и достаточно эффективно, надо сказать, заменяют. Поэтому принципиальная задача сейчас – выработка системных мер: каких-то антидроновых оружий и прочее.

Желательно с куполообразным закрытием отдельных участков фронта. Другой главный вопрос, тоже из затянувшихся, – подавление средств ПВО противника. И тут, кстати, тема БПЛА тоже вполне могла бы найти своё законное место. А вот пехота не должна быть там ключевым фактором достижения военной победы. Это неправильно. Вот поэтому все ожидания сейчас связаны с технологиями и промышленностью.

Всё здоровое общество – в состоянии защиты своего государства, решения боевых задач. Фото: Царьград

– В вашем отряде – сплошь добровольцы. Зачем люди решают оторваться от мирной жизни, где всё ясно – есть работа, семья, какие-то привычные вещи, – и уходят воевать? Кто-то погибает, кто-то теряет здоровье...

– Честно говоря, во время боевых действий вопрос кажется... странным. Эдаким риторическим. Потому что в таком состоянии, по идее, должно пребывать всё здоровое общество – в состоянии защиты своего государства, решения боевых задач. И вот в этом смысле добровольцы выступают наиболее социально активными и ответственными людьми, наверное, которые адекватно осознают свою роль и место в этом мире. К тому же никто ведь не планирует жить вечно, так?

Даже те, кто сейчас сидит там по норам, сам себе придумывает удобные оправдания какие-то, тоже не будут существовать всегда. И они умрут, так же как и умрут те, кто погибает на фронте. Просто смерть у тех, кто на фронте, осмысленная, это участие в историческом процессе. И если кто-то считает, что это "процесс за деньги" (есть такие голоса), так пожалуйста, пусть приедет и заработает эти деньги.

– Но поскольку это процесс "не за деньги", то за что? Как вы можете сформулировать?

– Это история про личные – очень сложные и зачастую очень серьёзные – переживания людей, которые заставляют их совершить Поступок. Причём именно так – с большой буквы.

– А вот лично вы – Андрей Юрьевич Пинчук, человек успешный, состоявшийся во многих сферах, писатель, целый полковник запаса ФСБ, в недавнем прошлом ректор "Станкина", автор многих научных трудов, – зачем оставили спокойную, комфортную и сытую жизнь в Москве и во второй раз уже отправились воевать?

– То есть как это "почему"?! В этом смысле Андрей Пинчук – такой же обычный гражданин и доброволец, как и все, кто сюда отправился. Поэтому маркировать меня, потому что я, мол, "социально успешный", здесь не очень-то уместно. У меня другой вопрос: а почему другие социально успешные люди, которые в том числе так много говорят о войне, почему они, любящие издалека фотографироваться с бойцами, не отправились?

– И почему же? Есть ответ?

– Здесь, наверное, вопрос гражданской позиции. И это выражение в данном контексте – не высокопарные слова, а просто сухая констатация факта. У меня товарищи гибли и гибнут. Вот вы говорите, что у меня есть некий бэкграунд определённый. Только надо уточнить, что этот самый бэкграунд выстроен весь вокруг патриотики. Скажите, как можно "кормиться", грубо говоря, на патриотизме (в моём случае здесь, скорее, моральный вопрос), то есть делать какую-то социальную карьеру, высказывать какую-то позицию, а когда раз – и война, а я вроде как в сторонке? Я вот так не хочу и другим не советую, это просто некрасиво.