Предпринимательство или спекуляция? Сахар есть, гречка тоже, а цены скачут в небеса

Необъяснимый рост цен, без преувеличения, обсуждает вся страна. И ведь действительно: повышение цен в разы опережает валютный курс. Может быть, у нас наблюдается дефицит товаров? Ничего подобного, полки регулярно наполняются, даже если граждане успевают всё раскупить

К тому же крупные торговые сети ограничили свои наценки на хлеб, молочные продукты, сахар и овощи "борщевого набора" до уровня в 5%. Получается, что на тропу финансовой войны вышли те, кто хочет быстро воспользоваться ситуацией? Купить дёшево, а продать подороже? Так, может быть, пора вернуть наказание за такую "предприимчивость"? С таким предложением выступил депутат Госдумы Максим Иванов:

Одно из предложений – ввести или возобновить, или вернуться к статье за спекуляцию. Мы производим продукты, пытаемся их реализовать, а перекупщики скупают оптом, взвинчивают цены, искусственно создавая дефицит и наживаясь на временных трудностях. Речь идёт не о каких-то импортных составляющих. Я думаю, что в сегодняшних реалиях возвращение к статье за спекуляцию – в советское время предусматривалось наказание от 5 до 15 лет… и люди должны знать, что наживаться в тяжёлое время, спекулировать нельзя.

Эту тему в программе "Не могу молчать" ведущая Елена Афонина обсудила с начальником правового бюро "Опоры России" Алексеем Петропольским и основателем общественной организации защиты прав потребителей "Линия права" Константином Москалёвым.

Фото: Телеканал Царьград

О спекуляции говорить нельзя – у нас не плановая экономика

Елена Афонина. Так что это всё-таки, спекуляция или бизнес? Все понимают, о чём идёт речь, когда мы приходим в магазин и видим то, что видим. Как вы относитесь к идее, озвученной депутатом Госдумы?

Алексей Петропольский: Я к такому предложению отношусь резко негативно, нельзя вводить снова статью за спекуляцию. Вы что? У нас не плановая экономика, и мы не в Советском Союзе.

Сегодня бизнес действует по тем правилам, которые диктует государство. А оно в лице Центрального банка поднимает ставку до 20%. Банки в одностороннем порядке пересматривают ставки по действующим кредитам до 30% или просто просят вернуть в один день уже выданные кредиты.

И бизнес вынужден реагировать. А какой инструмент есть у бизнеса? Только один – повышение цены. В цепочке эти 30% плюс валютные риски превращаются в удорожание в два-три раза.

Поэтому здесь надо начать не с инициативы о наказании бизнеса, а с изменения регулирующих барьеров Центробанка и решить с коммерческими банками, чтобы они деньги давали на понятных условиях.

Начальник правового бюро "Опоры России" Алексей Петропольский. Фото: Телеканал Царьград

Константин Москалёв: Непонятно, где будет проходить эта тонкая грань между спекуляцией и предпринимательской деятельностью. Мы со своей стороны, как некоммерческая организация защиты прав потребителей, конечно, нацелены на защиту их прав, но здесь будет ущемление прав предпринимателя.

Крупная компания не будет заинтересована в резком удорожании товара, а мелкий предприниматель, даже если будет поднимать цены на товар в два-три раза, за счёт конкуренции с крупной компанией не потянет эту конкуренцию. Поэтому мы не считаем, что "спекуляция", как её называют в Госдуме, существенно влияет на удорожание товаров.

– Всё это здорово, что вы сказали – и про бизнес, и про ставки. Но вы можете объяснить, каким образом пакет бакалейной продукции, который расфасован был в 2020 году и должен храниться до 2025 года, дорожает в цене в пять раз?

Это мы говорим о будущем, о том, что закладывается сейчас, по нынешней цене. Может, когда-то в будущем и должно дать эффект подорожание товаров, простите, которые нужны любой женщине, в пять раз. Как это произошло сейчас, ни одна нормальная женщина понять не может. Почему это вчера стоило на полках супермаркетов 90 рублей, а сегодня 500? Что там произошло, какая целлюлоза подрожала за эти две недели?

К.М.: В данном вопросе я с вами согласен полностью, необходимо осуществлять контроль. Не наказывать за такие факты, а проверять товарно-транспортные накладные и закупочные документы.

Действительно, если товар был закуплен несколько лет назад по определённой цене и ничто не повлияло на удорожание, кроме как желание предпринимателя поднять цену на конкурирующем рынке, то должны быть какие-то санкции со стороны государства, но уж точно не уголовные. Сажать за это предпринимателя на 15 лет в тюрьму – абсурд.

Основатель общественной организации защиты прав потребителей "Линия права" Константин Москалёв. Фото: Телеканал Царьград

А.П.: Люди сами в этом виноваты, потому что создают нездоровый ажиотаж вот этим желанием бежать и покупать, в том числе сахар, создавая дикие очереди.

А.П.: Люди сами в этом виноваты, потому что создают нездоровый ажиотаж вот этим желанием бежать и покупать, в том числе сахар, создавая дикие очереди.

– Подождите, если я прихожу на рынок, где стоит человек с весами, вот он может на ажиотаж реагировать. Покупают у него помидоры по 100 рублей, а дай-ка я стану продавать по 110 рублей. Купили, а я ещё выше цену подниму, до 150 рублей. И снова купили – значит, спрос есть. Когда мы говорим всё-таки о торговых сетях, то на глазах удивлённой публики ценники меняются – и то, что стоило вчера 90 рублей, завтра уже будет стоить 500. Вот этого никто не понимает, тут попахивает мародёрством, а не рыночной экономикой.

Госрегулирование – благо или беда?

А.П.: Есть действующее законодательство, есть ФАС, которая должна контролировать ценообразование на товары первой необходимости. Сахар в них входит.

– Ретейлеры нам сообщают, что продуктов на товарных складах достаточно для удовлетворения спроса. Поставки в магазины осуществляются регулярно, дефицита нет. Вопрос: что происходит и почему сахар стал таким востребованным товаром?

Во многих городах России ввели ограничение на продажу социально значимых товаров в одни руки. Минпромторг разрешил так делать для борьбы со спекулянтами. И действительно, отмечаются случаи, когда граждане скупают чуть ли не оптом сахар, а потом перепродают его уже по 150 рублей за одну пачку. В некоторых крупных сетях Нижнего Новгорода пошли на другие ухищрения: сахар продают тайком с чёрного хода, причём не один-два килограмма, а несколько десятков килограмм. Прохожие сняли этот процесс на камеру. Мне кажется, что тут уже идёт разговор о спекуляции.

На связь со студией вышел экономист Юрий Савёлов.

– Как вы можете прокомментировать ситуацию?

Юрий Савёлов: Мы это проходим последние 10 лет, как минимум с 2009 года. Сначала мы скупали гречку, потом пытались вернуть её обратно в магазины. Были случаи, когда бабушка купила эту крупу на две своих пенсии, а потом не знала, что с ней делать. Так же происходит и с сахаром.

Конечно, здесь должно быть госрегулирование. Сегодня у нас сложное положение. У нас есть сахар, есть хлеб – не дай Бог, ещё и на него цена поднимется. И государство не должно позволить спекуляцию товарами.

Сейчас главное – сбить этот нездоровый ажиотаж. В Минпромторге 10 марта собрали тех, кто производит металл, и сказали: мы просчитали себестоимость вашего металла, мы вам разрешаем его продавать с максимальной наценкой в 20-25%. Если кто-то это условие нарушит, ими будет заниматься уже прокуратура и другие органы. Если не будете выполнять, дело может дойти и до национализации предприятий. Вот такие жёсткие условия были поставлены, вплоть до уголовного наказания. Посмотрим, что будет дальше.

Та же ситуация и с сахаром, которого у нас вполне достаточно. Если мы понимаем, что цена сахара за килограмм столько-то, то заводы могут его отпускать с наценкой до 20-25%. А когда в магазин приходит Роспотребнадзор, ему показывают накладные: вот, мы купили сахар по 100 рублей, значит, продавать его могут не дороже 130 рублей.

У меня недалеко от дома есть магазин, я захожу туда вечером, а сотрудники режут ценники на всё подряд – от хлеба до отечественных огурцов. Если бы я позвонил на горячую линию Роспотребнадзора, сообщил бы об этом и оттуда приехал бы представитель, то он, подняв накладные, в лучшем случае спросил "почему вы так делаете?" и прилично оштрафовал на первый раз.

Сейчас с бензином так же поступить. У нас может бензин – если мы позволим на него наценку делать 20%, потому что поймём его себестоимость, – он рублей на 10 может упасть.

Что касается фотографий и видео, где сахар грузят мешками из магазина, их надо сразу переправлять в компетентные органы, этим должна заниматься прокуратура или полиция. А нам надо сбить ажиотаж.

– А у вас есть какое-нибудь объяснение тому, что именно сахар стал вдруг дефицитом номер один? У нас уже начинают варить варенье?

Ю.С.: Раньше всегда в лидерах была греча, сейчас она на втором плане. Я попытаюсь объяснить. Что-то похожее у нас уже происходило летом 2021 года, когда сахар внезапно подорожал на 35%. При этом на складах был запас на два года вперёд. Это был сговор 15 компаний, которые владеют 70% сахарного рынка. Они могут поднимать выше отпускные цены, а в магазине товар уже будет дороже.

И сразу начинается цепная реакция: о, сахар подорожал, надо больше покупать, видимо, его не хватает. У человека очень быстро срабатывает своего рода рефлекс: я положу себе два мешка, а то доллар растёт, мало ли что. И сахар лежит, как денежный запас. Он ведь никуда не денется.

Не надо загонять нас в Советский Союз и говорить о госрасценках

На связь со студией вышел предприниматель Андрей Ковалёв.

– Вы ощутили на себе эту "спекуляцию", или бизнес нового времени?

Андрей Ковалёв: Мы немного запаслись. Лекарствами, к примеру, они подорожали в три-четыре раза. Хороших памперсов в Москве уже нет.

Но, с моей точки зрения, мы сейчас стремительно скатываемся в Советский Союз. Если мы будем регулировать цены на металл, металлурги нам скажут: тогда давайте госрасценки на технику, комплектующие, запчасти, материалы. А потом мы спросим: а при строительстве все материалы покупают по госрасценкам? Давайте нам квартиры по государственным ценам продавайте. Из Советского Союза будет потом тяжело выйти.

Ю.С.: Вы главного не услышали: министерство просчитало себестоимость продукции на сегодняшний день. А туда входит всё, в том числе и запчасти с материалами.

Есть себестоимость сахара, хлеба урожая 2021 года. Себестоимость всегда есть у каждого товара, у каждой продукции. И её скрыть нельзя.

А.К.: Вы неправы. Себестоимость месяц назад была одна, а неделю назад стала совершенно иной. За это время всё подорожало.

Ю.С.: Откуда взялось подорожание, если товарный запас лежит на складе от двух месяцев до полугода? Видимо, вы не сталкивались с тем, что комментируете.

– А памперсы у нас давно стали скоропортящимся товаром, что их срок хранения ограничивается буквально несколькими днями? Или это всё-таки не себестоимость товара виновата, что памперсы у нас сначала в цене выросли, а потом с полок исчезли?

А.К.: Это психология людей срабатывает. Два года назад все скупали тушёнку и макароны. И люди действительно хотят превратить в товар свободные рубли. Так и сахар – он всегда пригодится. И кстати, семена сахарной свёклы у нас импортные, так что к осени у нас действительно будут проблемы с сахаром.

Ю.С.: Про семена – это отдельный разговор, как и что с ними делать.

А.К.: Как что? Скоро сахара не будет.

Ю.С.: Я знаю, о чём говорю: товар на складах есть, а ажиотаж, который создают люди, надо как-то пресекать, вплоть до введения законов о перекупе и всём остальном. Государство должно работать – цены не могут так вырасти за 20 дней. Я сам поднимаю цены на 5%, а у меня сырьё из Италии идёт.

– Сейчас нам говорят: склады полны, товара много. То, что его каждый вечер сметают с полок, мне это очень напоминает первые дни коронавируса. Может, паникёры сами провоцируют скачок цен? Может, вы, скупая памперсы, сами цену этим поднимаете?

А.К.: Я просто понимаю, что в течение двух лет импортные памперсы я нигде не куплю, а мне для маленького ребёнка они нужны. Точно так же люди понимают, что лекарства эти они могут вообще не купить. Это кольцо, мы в блокаде сейчас. Поэтому это объяснимо.

Какой выход из этой ситуации?

– Что в этой ситуации нужно делать?

А.К.: Нужны мощные экономические реформы. Нужно сейчас на год освободить весь малый и средний бизнес полностью от налогов. Дать ему кредитные ресурсы, создать штаб при правительстве, при президенте. Потому что эти бесконечные совещания, которые сейчас идут, – результат нулевой. Почему мы в этой ситуации не вводим льготный налоговый режим? Для меня это непонятно.

– Есть ответ на этот вопрос, почему не делаем?

Ю.С.: А кто будет казну пополнять? Давайте всех освободим от налогов, от всего. Кто будет социалку у нас поддерживать? Крупные предприятия тоже льготы запросят. Сейчас надо точечно рассматривать все вещи. Не от налогов освобождать, кого надо и не надо. А именно давать дешёвые деньги и длинные на производство, на оборудование, пусть которое даже в Китае покупается. На модернизацию.

А самое главное – сырьё, которое мы здесь перерабатываем, оно должно быть дешевле на 30%, чем оно идёт на заграничные рынки. Чтобы мы это сырьё могли здесь перерабатывать и уже конкурентоспособными быть на заграничных рынках, которые у нас ещё остались. Да и в Европу будем поставлять через третьи страны – это реэкспорт называется. При чём здесь налоги? Дело не в налогах. Как казна будет пополняться? 

А.К.: Профицит бюджета ожидается примерно 15-20 триллионов рублей в этом году из-за высоких цен на газ и нефть. Это объективная реальность. Если мы сейчас не освободим от налогов малый и средний бизнес – нам конец. Сейчас будут массовые банкротства, майдан, и закончится это плохо. Два тяжелейших коронавирусных года, предприятия не выдержат сейчас. 

Идёт разрыв технологических цепочек. Если мы сейчас займёмся длинными инвестициями, совещаниями – это растянется на годы. Надо завтра принять жёсткие решения. Освободить весь бизнес от налогов.

Программа "Не могу молчать" выходит на "Первом русском" по вторникам и четвергам в 14:00. Не пропустите!