Левый поворот в КПРФ: Зюганов поставил России диагноз и прописал лечение

Будучи у власти в СССР, коммунисты пребывали в глубочайшем нарциссизме. Коммунистические пропагандисты рассказывали народу, что всё советское необыкновенно хорошо и со временем будет только ещё лучше, вплоть до установления ожидаемого коммунизма. Они позиционировали свою партию как ум, честь и совесть эпохи. И даже представителей социалистической торговли в своих лозунгах описывали как образец вежливости. Довольно быстро, по историческим меркам, народу надоело не только в жизни, но даже и на плакатах ассоциировать себя с КПСС. Десятилетия несоответствия советских реалий идеологическим партийным призывам сделали своё дело и благополучно похоронили СССР.

Коммунисты попали в оппозицию. Пропагандистская стилистика резко поменялась. Благостные светлые цвета для описания окружающего мира у КПРФ сменились на самые чёрные, самые беспросветные. Появились всевозможные «ужасы царизма»: «удавки на шее народной», «ограбление поколений», «палачи», «воры», «кровопийцы», «не забудем, не простим» и прочее. Всё вокруг стало настолько безнадёжным, что дальше, казалось, будет только хуже. И тогда тени революции и диктатуры пролетариата вновь замаячили по России как призраки коммунизма.

В чём будут укрепляться коммунисты?

На только что прошедшем октябрьском пленуме ЦК КПРФ Зюганов, делая доклад «Об укреплении идейно-политических, организационных и нравственных основ КПРФ», также нашёл немало чёрных красок для описания положения дел в России. Тут и «системный кризис», который продолжает обостряться. И дискредитируемая властью «путинская стабильность», и «псевдосоциальное государство», которое разрушается на глазах.

К слову сказать, заявления довольно странные. Ведь дискредитировать можно только ту стабильность, которая была в наличии. А разрушать – только то государство, которое было уже социальным. Так ли уж всё плохо, как видится коммунооппозиционеру?..

Зюганов начал с Конституции. Мол, несмотря на Конституцию, «права граждан прямо-таки уничтожаются». Нет ни бесплатного жилья, ни бесплатного образования, ни бесплатной медицины.

Сегодня, мол, «даже грибы и ягоды в лесах собирать без справки нельзя. Ловить рыбу – нельзя. Рубить дрова – нельзя. Сначала народ лишили работы и зарплаты. Теперь лишают подножного корма. Имеешь огород – покупай патент на растениеводство. Имеешь козу – покупай патент на животноводство. Имеешь дом, дачу, машину – плати, плати, плати!»

Россия. Московская область. Председатель ЦК КПРФ Геннадий Зюганов на девятом октябрьском пленуме Центрального комитета Коммунистической партии РФ. Фото: Михаил Метцель/ТАСС

Далее Зюганов заботливо помянул поклонников Навального и прочий «народ», который является носителем власти, по Конституции, и который «опричники режима» разгоняют дубинками. Почему «народом», носителем Верховной власти, является именно меньшинство, ходящее на митинги, Зюганов не уточнял. Стилистика коммунистической критики Росгвардии и полиции находится у него вполне в русле либерального дискурса. И здесь Зюганов стоит в одном ряду с Латыниной, Минкиным и прочими, имя им легион.

По поводу дров, огорода, коз и прочего: Историческая справка

Здесь нужно сделать одно историческое отступление. И проверить, не та ли это «корова» мычала у коммунистов, которой нужно было бы помалкивать.

Как же с упомянутыми Зюгановым козами да огородами дело было при Ленине и Сталине? Неужто в классовом пролетарском государстве советские граждане никогда и ни за что не платили?

Действительно, патент на растениеводство покупать у коммунистов было не нужно. Потому что уже в 1918 году большевистским декретом было объявлено, что все имеющие «излишек хлеба и не вывозящие его на ссыпные пункты» являются «врагами народа» и что большевистская власть будет «применять вооружённую силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов» (ВЦИК, декрет от 9 мая 1918 года «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими»).

Зюганов как-то подзабыл о ленинских продразвёрстках в стране, где вопросы поставок продовольствия решались методами бесплатных, под страхом расстрелов, экспроприаций у крестьян всего необходимого советской власти.

Сам Ульянов (Ленин) писал, что «свободная торговля хлебом есть государственное преступление» (Ленин В. И. ПСС. Т. 39. С. 315). Так что приходилось отдавать даром, чтобы сохранить жизнь. А времена были голодные, люто голодные.

При Джугашвили (Сталине) научились извлекать из крестьянства массу других полезных вещей. Существовала милая система трудодней. Всё взрослое сельское население – мужчины (16-60 лет) и женщины (16-55 лет) – должно было отрабатывать в разные годы от 60 до 200 трудодней. При этом не каждый трудодень можно было отработать в один день, особенно женщинам.

И. Сталин. Фото: Russian Look/Globallookpress

В 1940 году в СССР за трудодень выдавали 1,6 кг зерна, в 1943-м – 0,7 кг, в 1947-м – 1 кг, а в 1950-м – 1,4 кг (Попов В. П. Государственный резерв хлеба в СССР и социальная политика // Социологические исследования. 1998. № 5. С. 30).

К этому нужно добавить, что и у подростков (12-15 лет) в советских колхозах была своя норма трудовой повинности, хотя и более низкая. Это к вопросу об использовании детского труда…

Классовая сущность советского государства сохранялась на протяжении практически всего его существования. Эта массовая система эксплуатации крестьянства закончилась только в 1966 году, когда было принято постановление «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства». Была наконец введена зарплата деньгами, хотя и несравнимо меньшая, нежели в городе.

Но трудодни в колхозе были не единственной разновидностью трудовой повинности у русского крестьянства. Были принудительные работы ещё и на лесозаготовках (те самые дровишки), оформившиеся потом в «трудгужповинности», отработочные повинности для торфодобывающей промышленности.

Фото: Russian Look/Globallookpress

А кроме них были дорожные повинности, существовавшие ещё со времён Ленина и военного коммунизма. Все трудоспособные колхозные крестьяне, мужчины (18-45 лет) и женщины (18-40 лет), обязаны были каждый год отработать 6 дней на строительстве дорог в радиусе 15 километров. Единоличники, не колхозники, кстати, должны были отработать срок в два раза больше, 12 дней (Постановление ЦИК и СНК СССР от 3 марта 1936 года «О трудовом участии сельского населения в строительстве и ремонте шоссейных и грунтовых дорог»).

Также сталинское партийное государство возродило в деревне продуктовый «оброк», натурально-продуктовую повинность. Крестьяне были обязаны ежегодно сдавать поставки продуктов со своих приусадебных участков государству по абсолютно бросовым ценам.

Например, в 1950 году молоко в государственной рознице стоило 2 рубля 70 копеек, а крестьянам советская власть платила 25 копеек за литр. Мясо стоило в государственной рознице 11 рублей 40 копеек, а изымалось у крестьян по 14 копеек (Безнин М. А., Димони Т. М., Изюмова Л. В. Повинности российского крестьянства в 1930–1960-х годах. Вологда, 2001).

Были введены фиксированные нормы этих обязательных поставок. Так, в 1940 году крестьяне-колхозники должны были советской власти сдать: 30-45 кг мяса (единоличники – 64-90 кг), 200-1100 г шерсти с каждой овцы, 130-200 г шерсти с каждой козы (с единоличников, соответственно, 500-1400 и 150-220 г), 2-20 центнеров с гектара сева картофеля в зависимости от местности (единоличные – 3-25 центнеров), 0,5-2 штуки шкур овец и коз (единоличники сдавали 1-3 штуки) и т. д.

Тех, кто не мог выполнить обязательные поставки сельхозпродуктов, тащили в народные суды. Таких гражданских дел, по официальным данным Минюста СССР, ежегодно были сотни тысяч: в 1949 г. – 262 840, в 1950 г. – 231 450, в 1951 г. – 251 062, в 1952 г. – 224 452.

Но были ещё и денежные повинности. Всевозможные государственные и местные налоги, принудительные займы и другие платежи.

Фото: Russian Look/Globallookpress

Сельскохозяйственный налог был введён в 1923 году. Он имел тенденцию постоянно расти. Так, в 1940 году он был 112 рублей на колхозный двор, в 1948-м – 483, в 1951-м – 523 рубля.

Были и другие: налог на лошадей единоличного хозяйства в 1938 году, налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан в 1941 году, рыболовный и билетный (разрешавший ловлю рыбы) сборы и т. д.

В 1933-1943 годах действовал сбор на нужды жилищного и культурно-бытового обустройства. Крестьянство платило налог со строений, равный 1% от «первоначальной стоимости объекта» без учёта амортизации (Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О местных налогах и сборах» в апреле 1940 года).

Взимались налоги с земельной ренты, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств до велосипеда включительно, сбор с владельцев скота, налог со зрелищ, взымавшийся по киноустановкам, и налог с прочих зрелищ. В 1942-1946 годах был введён военный налог. Взымался налог на приусадебные участки.

Немаловажно заметить, что русские крестьяне сами были обязаны разбираться, рассчитывать и платить все эти многочисленные, постоянно меняющиеся налоги. Никакие государственные или частные предприятия, как сейчас, не брали на себя эту функцию.

С 1940 года образование стало также не бесплатным (Постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий»). В столичных школах оно стоило советским гражданам 200 рублей в год, в институтах – 400 рублей. Вне Москвы, Ленинграда и столиц союзных республик в школах брали 150 рублей, в институтах – 300 рублей.

Для сравнения, средняя номинальная советская зарплата в 1940 году составляла 339 рублей в месяц (Статистическая таблица ЦСУ СССР «Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих по отраслям народного хозяйства СССР в 1940, 1945, 1950-1955 гг.» РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 113. Л. 1-291).

Это было совершенно неподъёмно для тогда ещё большинства русских многодетных семей.

Россия вновь – «слабое звено в цепи капиталистических государств»

Возвращаемся к докладу Зюганова.

Обоснованно клеймя «ослабление национальных государств» как цель, преследуемую либералами, Зюганов в своей речи как-то забывает, что все идеологи марксизма были принципиальными космополитами, идейными интернационалистами и приверженцами построения в результате мировой революции Мировой Советской Социалистической республики. До национальных государств им не было никакого дела. Ульянов (Ленин) писал: «Все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а её надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве» (Государство и революция. ПСС. Т.33. С. 28). Марксизм идейно выступает за отмирание любой государственности, национальной или глобалистской, принципиально.

Г. Зюганов. Фото: Михаил Метцель/ТАСС

Сам Зюганов характеризует современную Россию в ленинском стиле как государство, превращающееся в империалистическое и остающееся «слабым звеном в цепи капитализма». Видимо, это говорится с новой, но такой уже старой надеждой на очередную революцию в нашей стране. Зюганов заявляет о схожести ключевых «противоречий момента» сегодняшних и столетней давности, когда коммунисты пришли к власти в октябре 1917 года.

Интересно, что ситуация 1999 года характеризуется им как период, когда «крупный капитал смог преодолеть ситуацию неустойчивого равновесия в свою пользу». Видимо, имеется в виду, что «крупный капитал» выдвинул Путина, и тот «преодолел» это «неустойчивое равновесие». И революционная ситуация тогда рассосалась.

Но тут же Зюганов предлагает не зацикливаться на конкретных фигурах и не сводить дело «к борьбе с персонами».

«Наша задача, – наставляет Зюганов своих товарищей, – не простые перестановки фигур во власти, а смена самой системы».

Левый марксистский поворот в КПРФ

Не оставил товарищ Зюганов без внимания и, с его точки зрения, «принципиальной разницы» между социалистической революцией и «цветной революцией». Первая меняет весь общественный, политический и экономический строй страны. Вторая же, по его словам, меняет лишь руководство страны.

«Цветная революция» в стилистике Зюганова – буржуазный переворот ради смены конкретных лиц у власти, а «не смена прогнившего строя на прогрессивный и справедливый», к которому стремятся коммунисты.

«Цветная революция» – это некий аналог Февраля 1917 года, а Революция с большой буквы для коммунистов – это Октябрь, который перевернёт всё вверх дном окончательно. Либералы – это «цветные революционеры», а коммунисты – настоящие одноцветные, красные революционеры.

Глава КПРФ отмечает, что в либеральных протестных акциях под «посадки» попадали в основном левые активисты «типа Удальцова». Что к акциям либералов народная толща оставалась равнодушна, а путинское большинство на них не реагировало.

Фото: Komsomolskaya Pravda/Globallookpress

А вот дальше текст доклада Зюганова переходит в область статьи 13 Конституции РФ, которой «запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и разжигание социальной розни» (пункт 5).

После того как президент поддержал пенсионную реформу, с точки зрения Зюганова, «последняя нить надежды миллионов людей на власть была разорвана. Народные протесты 2019 года стали иными. Люди уже не ждут понимания власти, они требуют».

Для коммунистов складывается благоприятная обстановка для прихода к власти. Бюджетники становятся протестной базой. Вера в «доброго царя» Путина «осталась в прошлом» и «лето-2019 продемонстрировало, что… Россия вступает в период обострения борьбы эксплуатируемых и эксплуататоров».

Зюганов входит в марксистский раж и говорит о том, что «свой личный приговор власти трудящиеся уже вынесли. И чем меньше поддержки у правящих кругов, тем больше они опираются на грубое насилие и полицейщину. Формируется критическая зависимость власти от силового блока… Близится время перемен. Время возможностей и опасностей, надежд и угроз. Время исключительной ответственности КПРФ… за будущее страны».

КПРФ явно стремится к радикализации своей борьбы. Чисто марксистские термины «классовый подход», «рабочий класс», «диктатура пролетариата» и т. д. всё чаще замещают в риторике партийных вождей слова более нейтральные. Зюганов призывает партийцев «овладеть основами нашей теории», изучать труды Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина.

Зюганов заговорил о левом повороте в КПРФ. Он открыто заявляет о том, о чём раньше публично коммунисты старались не говорить, – что «ни Ленин, ни Сталин не возводили в абсолют национально-исторические особенности» России. Национально-историческая самобытность России вновь стала публично мало интересна для коммунистов. Первичность марксистского интернационалистского классового подхода начинает вновь доминировать.

Фото: Nikolay Titov/Globallookpress

Не менее интересно и то, что КПРФ устами своего лидера клеймит политику СССР при Хрущёве и Брежневе как оппортунистическую. Взгляды КПРФ возвращаются к догматическому марксизму-ленинизму.

Старая КПСС обвиняется в «ползучем оппортунизме» из-за изъятия идеи «пролетарской диктатуры» в 1961 году «из идейного арсенала КПСС». И этот «оппортунизм» якобы довёл дело партии до предательской горбачёвской перестройки.

В целом партийная риторика нова и в отношении президента Путина. Зюганов говорит, что он для коммунистов «не бесстрастный гарант Конституции», а РФ – государство «классовое», приобретающее всё более «полицейский характер». Строй России характеризуется как диктатура олигархического капитала, упразднить который «можно только путём установления диктатуры пролетариата – власти трудящегося большинства». А как известно из марксистской литературы, диктатура пролетариата устанавливается вооружённым путём через революцию.

По сути, это почти открытый призыв к революции, который обусловлен радикализацией партии и левым марксистским поворотом внутри КПРФ.

В связи с этим интересна критика вождём КПРФ и однопартийцев. Зюганов заговорил об оппортунизме, об «увлечении парламентаризмом», о страхе перед революцией («перед социальными потрясениями») внутри партии. О малом числе членов партии из рабочих.

О единстве партии, о разногласиях в её рядах. Впервые за долгие годы было заявлено следующее: «Партия не может терпеть в своих рядах тех, кто нарушает программные установки или игнорирует нормы Устава, кто навязывает коммунистам идеал религиозного социализма или выступает за превращение КПРФ в чисто парламентскую структуру».

Партия решила почиститься от «религиозного социализма». Хороший, чёткий ответ рассуждениям на тему сочетания христианства и социализма, православного сталинизма и прочей синкретической ахинее, пытающейся совместить материализм с религией.

Удивительно жёстко прозвучали слова Зюганова о неприемлемости для партии «протащить взгляд на КПРФ как на сугубо парламентскую, не революционную партию. Есть и те, кто активно-соглашательски настроен на "разумный компромисс" с властью».

КПРФ отказывается от достигнутого ею ранее компромисса с властью? Она выходит из системной оппозиции во внесистемную революционную деятельность? Или это лишь риторика, направленная на внутрипартийного потребителя?

Время, конечно, покажет. Но сколько ни делай из КПРФ парламентскую партию, коммунисты всё равно будут стремиться к революции.