Курильский вопрос и "добрая воля России"
В этот день 141 год назад Курильские острова были переданы русским правительством Японии
7 мая 1875 года (или 25 апреля по юлианскому календарю, бывшему в России в официальном употреблении до 1918 года) в рамках Санкт-Петербургского договора состоялось окончательное урегулирование, как думали русские дипломаты, территориальных вопросов с Японской империей, только-только открывшей себя миру.
Показателен стиль: у одной стороны - жесткий и прагматический подход в англосаксонском духе, у другой - необъяснимое стремление делать подарки на пустом месте. Последняя черта была подмечена немецкой школой геополитики и послужила затем основанием в выработке концепции так называемого женского начала славянской души.
Надо заметить, этот стиль нашей дипломатии во всю раскрылся в годы перестройки, когда на Смоленской площади шаг за шагом сдавали позиции и делали подарки геополитического масштаба, словно ожидая все новых и новых оваций и криков одобрения: "Давай, Ванюша! Ведь можешь ты! Чего тебе это стоит?" Последнее - как раз и есть тот критерий, которым наши дипломаты забывают проверять свои липовые достижения, особенно в разрешении территориальных проблем.
Типична ошибка политиков, полагающих, что государства - это бездушный механизм; даже придумали особый неологизм - state mechanism, приспособление для комфортного проживания. Именно в этом коренится крайне унылый по интеллектуальному своему содержанию тезис о либеральном государстве как особой среде, в которой выращиваются гомункулусы "свободы". Тогда как государства, словно люди, "живут", "ссорятся", "мирятся". На эту истинную природу государства указал знаменитый отец-основатель науки геополитики, швед Рудольф Челлен в своем эпохальном труде Staten som lifsform (1916) - "Государство как форма жизни": "Мы только констатируем тот факт, что государства, насколько мы обнаруживаем их в истории и в действительности и проникаем в них, представляют собой разумную, нравственную сущность - точно такую же, как люди". Государство - это особая форма организации почвы, которая дает содержание государственной жизни. Не случайно "ничто в сознании не может столь четко показать интимную связь современного государства с землей, нежели то, с какой легкостью оно выносит потерю людей по сравнению с утратой территории" (там же).
Начиналось все с договора 1875 года с Японией, который стал продолжением бездарной дальневосточной политики Александра II, нашедшей свое наивысшее выражение в продаже Аляски. Геополитически именно Сахалин и Курильские острова были базой освоения Русской Америки, еще со времен Андриана Толстых и Григория Шелихова. Здесь, а не на Камчатке, разворачивалась основная торгово-промысловая деятельность Русско-американской компании.
Показателен тот факт, что на Сахалине железная дорога есть (японцы строили и мы), а вот на Камчатке - нет. За 400 лет русского господства! Кстати, вывод из этого может быть сделан только один: из-за своих суровых климатических и географических условий Камчатка не играла такой экономической роли как Курилы и Сахалин. В качестве исторического курьеза можно заметить, что на острове Шумшу (самый северный в Курильской гряде) относительно недавно нашли стелу с торжественными изречениями одного японского начальника - что-то вроде: "Край японского владения, далее на севере цивилизованная жизнь невозможна".
Наши взаимоотношения с "коварными самураями" имеют очень краткую историю. В 1854 году Японию заставили расстаться с политикой "самоизоляции". В следующем, 1855 году она заключила с Россией Симодский торговый договор: помимо вопросов консульской юрисдикции, устанавливалась государственная граница между островами Итуруп и Уруп (южная часть Курильской гряды), а остров Сахалин зачем-то был объявлен кондоминиумом (совместным владением).
Понятно, что последнее было сделано нашими дипломатами в самых лучших побуждениях - приручить, так сказать, только вылезшего из берлоги азиатского дикаря. Самому этому дикарю понадобилось около 2000 лет на колонизацию Японского архипелага с юга на север - от Окинавы до Хоккайдо. Никаких других причин этому не найти.
Правда, есть одно "но". В конце 50-х годов XIX века в высших бюрократических кругах Петербурга был поднят вопрос (надо сказать, вполне разумный) о том, не пора ли остановиться в территориальной экспансии. Мы разрослись настолько, что сановный Петербург стал не без основания опасаться: а сумеем ли переварить все эти огромные пространства? Империи понадобятся средства и сосредоточение сил для реализации предстоящей программы реформ. В некотором роде произошел кризис имперского сознания, давший такие печальные плоды.
С утратой Аляски теряла значение и база ее освоения. Однако и здесь было одно "но": Япония тоже к этому времени вступила в полосу реформ. В 1867 году упразднен сегунат и под лозунгом "возврата императору расхищенной власти" японцы стали усиленно проводить политику модернизации. Очевидно, им также необходима была определенная устойчивость во внутренних делах.
Договор 1875 года, как известно, знаменит тем, что мы произвели размен всей Курильской гряды на весь остров Сахалин. Это была очевидная уступка в пользу Японии - напомним, изнемогавшей под бременем "революции Мейдзи". В военном отношении Япония тогда из себя ничего не представляла. И хотя японцы официально отказались тогда от каких-либо претензий на остров Сахалин, Портсмутский договор 1905 года, подписанный по итогам русско-японской войны, аннулировал обязательства договора 1875 года - Россия вынуждена была уступить Японии южную часть Сахалина. А Сан-францисский мирный договор 1951 года между Японией и странами-победителями только лишний раз подтвердил ничтожность акта 1875 года.
Любые попытки сегодня связать документ 130-летней давности с нашей действительностью обречены на провал. Они ничтожны, как ничтожен и сам тот договор - очередной памятник русской дипломатической глупости.