Константин Малофеев: России необходима монархия

В гостях у Захара Прилепина основатель телеканала Царьград, российский предприниматель и меценат Константин Малофеев.

Захар Прилепин: Начнем с протестных митингов в России, в Белоруссии - это все звенья одной цепи, это новая история с повторением 1991-го. Как Вы это все оцениваете?

Константин Малофеев: Можно так сказать, однако я бы отметил особую роль интернета, чего раньше не было. Мало кто понял, что основной "сбор" шел через YouTube. Потому что YouTube вытащил ролик Навального в "топ", который, конечно бы, он не занимал в нормальной жизни, это было сделано искусственно, что, вообще-то, свойственно, как известно, американским разведывательным сетям. YouTube, твиттер и тому подобное. Но очень интересна роль паблика "ВКонтакте" - самый большой молодежный паблик "ВКонтакте", МДК, в котором 7 миллионов пользователей, Вы знаете?

- Нет…

К.М.: А Вам не так много лет. Те же, кто должны заниматься этим со стороны правоохранителей, тоже не так много знают. А этот молодежный паблик, в котором основной контингент младше 25, и в котором 7 миллионов пользователей, еще раз подчеркну, и который позиционировался абсолютно аполитичным, вдруг стал политическим. И вдруг через него идет месседж провокационный детям в отношении этого антикоррупционного движения. Они налоги еще не платят, они за государственный счет учатся в школе, они за государственный счет учатся в институте. Однако достаточно было, чтобы их любимый паблик, из которого они узнают новости, что весна пришла, смотрят котиков и смешные картинки - а теперь там стали призывать прийти на митинг, и вот, пожалуйста, они пришли. И к этому оказались не готовы власть предержащие, потому что работали со старыми инструментами.

- Казалось бы, очевидно. Все последние "оранжевые революции" сделаны через фейсбук, через твиттер, кажется, можно было быть готовым...

К.М.: Возможно, они мониторили политические паблики, но не трогали молодежный, поэтому такое количество детей. И в отношении детей стоит сказать, что это души неокрепшие и, конечно, они выходили за правду.

Потому что мы с Вами почти ровесники, мы за правду в 1991 году, в 1993 году стояли. А у них нет где постоять за правду, то есть просто пойти в какой-то кипиш. Мы тоже в 1991 году не очень сильно представляли, а почему мы за тех, с бело-сине-красным флагом, а не за тех, кто с красным? И в 1993 году я на 3 курсе уже более менее понимал, почему я за тех, кто в Белом Доме, потому что я уже там работал помощником депутата, а в 1991 году я школу закончил и ничего особенно не понимал. Но если бы не оказался где-то там вдали от Москвы, то точно бы пошел туда, куда все пошли. Это такое чувство, которое подростку необходимо, чтобы быть в движении, чувствовать, что он востребован, а не просто здесь сидеть от учебника до учебника. Реальная опасность тут есть, конечно же. "Синий кит" построен на этом же. Суицидальные группы построены на этом же.

- Понятно, что нам жалко подростков, но есть ли реальная опасность государству, что определенные силы, определенные люди могут прийти при определённых обстоятельствах к власти?

К.М.: Я уверен, что настоящей опасности нет, эти люди не могут прийти к власти, потому что они не похожи на тех людей, которые могут удержать власть, для начала. Но вспомните историю столетней давности - эти смешные Родзянки и примкнувшие к ним вокруг вьющиеся коммерсы, которые занимались поставками для армии в земгоркомитетах - они были несерьезны. А вот за ними пришли настоящие боевики. Которые вообще не участвовали в февральской революции. Но в октябрьской власть оказалась у них. Поэтому проблема этих провокаторов заключается в том, что сейчас, когда они просто качают ситуацию, им кажется, что они для себя и для таких, как они, этим занимаются - для креативного класса, горожан… А это не совсем так, потому что на их плечах придут совершенно иные силы, которые мы сейчас можем считать абсолютно маргинальными. Вот в чем проблема.

Константин Малофеев. Фото: Телеканал "Царьград"

- Есть такие люди? Есть такие силы?

К.М.: В тот раз большевики тоже были несерьезными, однако хватило усилий английской и немецкой разведки для того, чтобы они стали серьезными. Английская разведка слабее не стала. К ней присоединилась американская за это столетие. Поэтому кого там успеют вырастить и рассказать, что это герои революции, мы не знаем. Я бы не сказал, что опасность исходит именно от этих фамилий, которые мы сейчас с Вами произносим - но опасность в целом исходит от того, что мы не контролируем происходящее в интернете в России, потому что это суверенная территория. Все, что происходит на нашей территории, включая то, что показывает компьютер - это зона суверенитета. Она регулируется законодательством Российской Федерации, и Российская Федерация должна определять, что хорошо, что плохо. И, конечно, когда подростков призывают выйти на улицу, чтобы неожиданно стать жертвами столкновений, противостояний - это нехорошо. Это не хорошо ни тогда, когда это футбольные фанаты, ни тогда, когда им суют в руки политические лозунги, в которых они не очень хорошо разбираются. По итогам родители все равно домой получают покалеченного, побитого подростка, вырастает ореол "героизма" и несется как снежный ком. Вспомните Майдан в Киеве, когда сначала пустили студентов, студентов побили, после этого пришли родители студентов спросить, а что же такое здесь происходит - ну и дальше…

О консервативном телевидении XXI века

- Телеканал Царьград - все очень много говорят о том, как он появился, какие он цели преследует. Вы же его создали, объясните теперь всем, какова его миссия?

К.М.: У нас есть лозунг - мы голос русского православного большинства. И пусть это звучит достаточно пафосно, однако это звучит честно. Потому что если посмотреть на среднего гражданина России, он русский и он православный. Я имею в виду под словом "православный" того, кто определяет себя православным. Мы сейчас не говорим о том, сколько раз он ходит в церковь, как часто исповедуется и причащается, мы говорим о том, как он себя идентифицирует. Так вот, у этих людей есть вполне конкретное и понятное мировоззрение. И мы отражаем их точку зрения. Я б даже сказал, что это та самая русская интеллигенция, которая находится провинциальных городах - она есть и в Москве, безусловно, и в Санкт-Петербурге - но в провинциальных городах много этих людей: бюджетников, ученых, врачей, учителей - прекраснейших людей, которые говорят о себе "я русский". Не в смысле того, что надо оглянуться, как в Москве это делается, и сказать "я не имею в виду, что я против вас, я просто за себя". В этих городах не приходит в голову, что надо оглядываться, они просто говорят спокойно, что они русские, потому что это русский город, это русская провинция. Они говорят о том, что они православные, потому что это тоже норма. Мы делаем канал для тех, кто считает, что это норма - быть русским и православным. А это означает, что мы говорим о любых событиях, происходящих в стране и происходящих в мире с точки зрения таких людей. Соответственно, о тех, кто любит Россию и не враг Христов, мы говорим хорошо и с пиететом. А те, кто нас не любит - мы о них говорим плохо, иногда требуется сказать, может быть, излишне, потому что мы все-таки средство массовой информации, и мы должны быть четкими в своей позиции.

Фото: Телеканал "Царьград"

- Что мы можем сказать в целом о российских СМИ, которые имели определенные тренды в 1990-е годы, и точно работали против того, что является центрообразующим для Царьграда?

К.М.: Гораздо лучше, потому что федеральные СМИ после "Крым наш" занимают патриотическую позицию. Иногда эта патриотическая позиция даже нас заставляет застыть в восхищении в отношении того, как же триумфально это все звучит на центральных каналах, потому что на центральных каналах больше шоу. Мы позволяем себе дискуссии, мы позволяем себе разговор, мы хотим все-таки дойти до смысла. Русский человек и русский интеллигент - это все-таки человек, глубоко разбирающийся в смыслах. И вот мы не хотели бы, чтобы наш зритель считал, что мы его недооцениваем или не уважаем - мы его очень уважаем. И этим мы отличаемся от многих каналов, как либеральных, которые несут свою повестку, так, к сожалению, и до - зачастую - центральных каналов, где политический разговор превращается в шоу.

– А второй вопрос - зрители могут спросить, если так прекрасно все на центральных каналах, чем же вы, по сути, отличаетесь, кроме того, что вы серьезны и можете себе позволить долго говорить на разные темы, может быть, более радикальны?

К.М.: Нет, нет. Я бы сказал, что мы трансляторы. Потому что многое появляется у нас, а после этого появляется на центральных каналах. Давайте не забывать, что центральные каналы все-таки недавно в патриотическом лагере. А мы всегда. Им же нужно где-то черпать повестку. Ну они вот они и черпают.

Например, мы сказали у себя про международный фонд Ротшильдов, и через некоторое время на одном из центральных каналов я смотрю целое расследование про международный валютный фонд Ротшильдов. И я могу привести еще тьму таких примеров, достаточно сказать, что наш с вами коллега, ведущий Царьграда Анатолий Кузичев теперь работает на Первом канале. Мы дали ему путевку в телевизионную жизнь и гордимся этим, потому что у Первого канала огромная аудитория, и слава Богу, что работавший с нами человек теперь имеет возможность работать там.

Вот я бы сказал, что в этом тренд-сеттингепатриотических настроений и есть роль Царьграда.

- У меня наши зрители попросили поинтересоваться частным вопросом. Александр Гельевич Дугин ушел с канала - в связи с чем?

К.М.: Александр Гельевич Дугин - большой философ. И большой ученый. Для Александра Гельевича Дугина журналистика - это лишь небольшая сфера применения его масштабной личности, и пока это был стартап, пока канал только запускался, ему было очень интересно. Сейчас, когда канал переходит в профессиональную журналистскую историю, когда есть некие установки, связанные с чисто телевизионным процессом, здесь, конечно, с одной стороны, это "не его", с другой стороны, ему скучновато, в-третьих, мне как генеральному продюсеру и акционеру канала трудно ставить перед ним задачи, как перед менеджером. Потому что менеджер это все-таки человек, который перед тобой отвечает, и которого ты можешь спросить, почему это не сделано, это не сделано. Александр Гельевич одновременно пишет "Ноомахию" - ну как же его спросишь, что и как происходит на экране?

О новой русской интеллигенции

- Не так давно был очередной скандал, когда известные люди, режиссеры, словно сговорившись, выступили с радикальными речами - надо признать, что и власть застыла в некотором удивлении. Я боюсь, что сейчас будет повторение той ситуации, когда Константин Райкин заявил о каких-то вещах, с которыми он не согласен, и ему тут же пришли и дали зеленый транш, который превышает по объему всю сумму, которая выделяется на все документальное кино целиком. Вот эти вещи заставят власть немножко в ту сторону наклониться по-отечески: "Ну что вам, дети мои?"

К.М.: Это зависит от власти. Если власть в данном случае уверена в своей правоте, то для чего им, как той рябине из песни, гнуться и ломаться? Если вы уверены в своей правоте, то зачем идти на уступки тем, кто говорит явную ахинею? А если вы не уверены в своей правоте, то тогда и не нужно делать - здесь очень просто. На мой взгляд, тут все в руках власти. А если разные деятели кино, культуры, театра будут высказываться громко и публично на разные поводы, то это их профессия. Было бы странно, если б они прекратили это делать: тогда собственно говоря, можно исключить из профессии. Они будут это делать всегда, а вопрос, как власть будет на это реагировать, это уже как раз вопрос к тому, насколько власть мудра, насколько она профессиональна.

Захар Прилепин. Фото: Телеканал "Царьград"

- Контекст новой русской интеллигенции, или старой русской интеллигенции, он никак не создастся, он до сих пор не оформлен. Или, может быть, я немножко драматизирую ситуацию? Деприватизация понятия "интеллигенция" не состоялась?

К.М.: Я думаю, что Вы правы, что такая проблема существует, но наличие телеканала Царьград и наличие нашего с Вами разговора сейчас означает, что все-таки мы идем в правильном направлении, мы все-таки уже смеем говорить о том, что не только либерал может быть интеллигентом. А по какому принципу они себя назначают интеллигентами, я не знаю, потому что в основном, когда я читаю или смотрю то, что они говорят, меня поражает их дикая необразованность. Необразованность в области отечественной истории и культуры. Я не берусь, безусловно, судить то, в области чего они являются профессионалами, в телевидении или в кино, например. Но как достаточно образованный человек и любящий всемирную и отечественную историю, я просто диву даюсь, с каким апломбом они рассуждают о том, чего не знают. И при этом в последнем абзаце они обычно призывают к чему-нибудь с пафосом.

Очень хочется спросить - а вот почему именно ты? Ну что греха таить? Журналистика - это современное жречество. Журналист должен отвечать за свои слова и должен отвечать за то, к чему он призывает. И если ты журналист, то с тебя так и спросится. Если ты режиссер, если ты художник, то тем более спросится. Вот я человек совсем не поэтичный, и очень тяжело знакомился уже во взрослом возрасте с поэзией, пока, наконец, не понял, что такое поэт, и кто такой поэт. Так вот, если ты художник и поэт, если ты видишь мир специальным образом, и тебе Творец дал такую возможность, то ты отвечай за такую возможность. Если ты взялся называться таким высоким словом, если ты взялся быть учителем народа, быть поэтом, художником, писателем, ты должен отвечать за свои слова. И ответственность за такие высказывания должна быть велика. И если они, например, не правдивы, если за ними стоит коррупционный шкурный интерес, или если за этим стоит узкий корпоративный интерес, связанный с личными карьерными планами, если за этим стоит даже национальный интерес, связанный с тем, что "я впишусь за кого-то, потому что я одной национальности с тем, кого обидели" - это же безобразие. За это нужно отвечать. И эта ответственность должна происходить в виде развенчания того или иного кумира. Мы должны в таком случае внимательно посмотреть на кумира и сказать - ну как же так, мы же тебе так верили, а ты?

- Речь была не о репрессиях - сейчас скажут, Константин Валерьевич призывает всех выходить…

К.М.: Нет. Речь идет о Министерстве культуры, которое должно использовать свои полномочия в рамках закона для того, чтобы реагировать адекватно, а не подскакивать испуганно на любую реплику в интернете.

Бизнес и патриотизм

- А вообще сложился ли в России класс людей, имеющих отношение к большому бизнесу и, может быть, большой политике, которые сами по себе, в силу каких-то верных, благих и правильных изменений пришли к такому миропониманию, для которых золотой телец перестал иметь такое значение - или Вы себя по-прежнему ощущаете таким человеком, который не похож на всех остальных?

К.М.: До "Крым наш" - да, это была редкость. Безусловно, я не один, нас много, но все-таки это исчезающее меньшинство на фоне обычной московской бизнес-публики. А после Крыма, после 2014 года, нас, конечно, стало значительно больше. Я бы сказал, что сейчас половина. Это драматический рост. Я бы сказал, что патриотических взглядов придерживалось 10-15% бизнесменов, называя вещи своими именами, то есть тех кто по-настоящему говорил "а я не собираюсь жить в Лондоне" или "а я собираюсь своих детей учить здесь", "я инвестировал в Россию". Это очень маленький шажок для того, чтобы стать патриотом, от бизнесмена никто ничего не требует, не надо высказываться - ты самые простые бытовые вещи сделай, которые будут свидетельствовать о том, что ты живешь на Родине, не собираешься с нее бежать, и все, что ты копишь, ты копишь не для того, чтобы это работало там. И что там ты заботишься о своей репутации, а здесь нет.

Их было мало, но после "Крым наш" произошло просто какое-то чудо. Потому что люди, которые совершенно были вдалеке от каких-то разговоров, кроме деловых, разговаривали со мной, рассказывали о том, что "у меня дед был казаком…", и вот шаг за шагом начали совершать какие-то небольшие патриотические поступки. Особенно заметно по сравнению с 2011 годом, когда было просто "дно" вот такое патриотизма и любви к Родине, и всё трещало по швам, и после 2011 года, 2014-й - это, конечно, был обратный такой пик. И было очень радостно смотреть на людей, от которых ты совсем не ожидаешь, и вдруг у него глаза увлажняются, и он вдруг вспоминает своих родственников, или вспоминает о том, что "а я вот тоже церкви помогаю" - здорово?

- Тем не менее говорят о колоссальном оттоке финансов из России. Деньги выводятся и потом не всегда обратно возвращаются. Это действительно так, и есть ли тут чем успокоиться - та другая половина, может, она по масштабам совершаемых ими дел перевешивает пользу?

Фото: Телеканал "Царьград"

К.М.: Нет, она не перевешивает. Она в количестве людей - вот то, что я сказал - это количество людей, включая всех собственников, менеджеров. А с точки зрения контролируемых капиталов, та часть, которая космополитична и либеральна, гораздо больше, и у них гораздо больше денег. Я бы так сказал, что большинство денег в стране в руках у этой группы лиц. К сожалению, Сергей Юрьевич прав, и отток продолжается именно потому, что по-прежнему очень много людей, которые допущены к большим деньгам. Я говорю "допущены" сознательно, потому что, как в случае в американской ФРС, так и в случае с нашим Центробанком, деньги фактически раздаются. Поэтому если посмотреть, кого там назначают богачами, это, в конце концов, осмысленное действие. Так вот, те, кто допущены быть богатыми, они часто довольно космополитичны. Кроме тех, кто внесен в санкции, я уж так скромно, потому что я там тоже есть, но там есть и другие бизнесмены. И те, другие бизнесмены, которые туда внесены, они, безусловно, патриотичны. И другие, которые на подходе к санкциям. А, к сожалению, большинство тех, у кого есть деньги, смотрят на себя как на граждан мира, и на свое место в глобальном списке Forbes с гораздо большим вниманием, чем на то, происходит с ними в России.

- Каковы контрдоводы наших экономических оппонентов, которые они доносят периодически до нашей власти и до людей, принимающих решения?

К.М.: В ситуации, когда президента очень много лет окружали одни и те же люди, которые рассказывали ему о финансовой политике и за нее отвечали, ему трудно принять решение не в их пользу в отношении так называемой финансовой политики. Потому что, на мой взгляд, это не политика. Мы просто плывем по течению и делаем ровно то, что от нас хочет Запад. А вот Сергей Юрьевич - это как раз яркий пример того, что предлагается самостоятельного. Но они же его развенчивают, в русле того, что он академик, говорит непонятно, умно. "А мы предлагаем простые, дельные решения, и посмотрите, все работает".

А не работает ничего. Уже давно ничего не работает. Вся экономика страны находится в предбанкротном состоянии, а некоторые отрасли прямо в банкротном. Потому что в стране нет кредита за доступные деньги. А кредита нет, потому что высушена денежная масса Центральным Банком. Я очень простым языком рассказываю. Просто нет денег в стране. А денег нет потому, что так считает определенная горстка лиц. Никакой науки о том, что если так сделать, то завтра хлеб в магазине будет стоить в пять раз дороже и будет инфляция, не существует. Это ложь. Нет никакой науки, которая об этом говорит. Это просто частная точка зрения тех людей, которые раздают деньги, как я ранее сказал, тем, кому они решили раздать. Это полностью устраивает Запад. Поэтому у нас председатель Центрального Банка два года подряд становится лучшим председателем Центрального Банка в мире. Учитывая, что у нас фактически холодная война с Западом, а местами переходящая в "горячую" на окраинах, то это похоже на вручение, знаете, во время войны в фашистской Германии Вознесенскому премии. Как бы к этому отнеслись в Советском Союзе? Но у нас почему-то радуются вручению таких премий, и это является позитивом. А, на мой взгляд, это говорит о том, что все-таки нашему Центральному Банку надо задуматься.

- Какая модель, какая страна произвела на Вас большее впечатление, и почему, по каким причинам? Есть ли китайское чудо, или какое-то еще?

Фото: Телеканал "Царьград"

К.М.: Не буду оригинален, скажу, что это Сингапур. Это говорят все, кто там побывал не с туристическим визитом. И кроме того, у меня была возможность разговаривать с самим Ли Куан Ю, создателем этого чуда. И, безусловно, сингапурский опыт потрясающий. Как он прыгнул, как он сам пишет в своей книге, с третьего мира в первый. И каким образом он из контрабандного наркотического притона, коим являлся Сингапур каких-то 50 лет тому назад, создал международный центр с блестящим образованием и с правильным отношением между государством и бизнесом. Это гений одного человека сделал. Поэтому, конечно, это достойно всяческого уважения. К сожалению, опыт маленького города-государства не переносим на самую великую страну в мире, как минимум, по размерам, а мы верим, что и по сути. И тот же Ли Куан Ю замечательно сказал в нашей с ним беседе, когда я его спросил, какие же у нас главные проблемы. А он в России много был, хорошо представляет ситуацию. Он сказал: "У вас два основных вопроса, на которые вы должны обратить внимание - инфраструктура и образование". Я ему ответил: "Вы знаете, 150 лет назад у нас был писатель великий, он уже до вас эту формулу вывел, насчет инфраструктуры и образования". Так что ничего не изменилось, насчет дураков и дорог, Ли Куан Ю сказал тоже самое. Образование, действительно, у нас не очень, мягко говоря. А инфраструктура у нас совсем плохая. Инфраструктура мешает нам передвигаться. То есть люди не спокойно относятся к тому, чтобы получить работу в другом городе и переехать, потому что нет фактически таких механизмов. Мы совершенно столичноцентричны. И, соответственно, в мегаполис едут люди со всех концов Земли. А строительство инфраструктуры, дороги в Москве, вот развязки, например, в 50 раз дороже, чем в среднем русском провинциальном городе. И поэтому на те деньги, которые московский бюджет тратит на развязки, можно было бы привести в порядок 20 городов за один год.

- Может, нам столицу перенести куда-нибудь, в Омск?

К.М.: Столицу мы перенести не можем, потому что это Москва, тут наша святыня, а мы все-таки Третий Рим. Я бы не мечтал об этом, ни о Томске, ни о Омске, невозможно это сделать. Я бы больше говорил о том, что совершенно в силах правительства, то есть это доступно и не требует никаких революционных преобразований, это налоговое регулирование. Чтобы те, кто живет в Москве, платили гораздо больше, чем те, кто живут в городах, где нам нужно, чтобы было население и был бизнес.

-Так они восстанут и сейчас выйдут все на площади, после роликов Навального. Те люди, которые будут платить больше налогов.

К.М.: Ну они могут куда-то переехать. Во-вторых, интернет должен стать суверенным. Не так, чтобы там размещался ролик, и после этого его независимая площадка, коей является YouTube, промотировали внутрь себя, это не совсем корректно.

Но я сейчас о том, что Вы спросили. То есть где лучше всего. Лучше всего в Сингапуре. Но, к сожалению, у нас так не будет. Или к счастью. Потому что у нас миллион этих сингапуров на территории находится, и у нас не совсем работают эти же рецепты. Хотя много из того, что делал Ли Куан Ю, ценно. Ну, например, у него не могут быть чиновниками люди, не служившие в армии. То есть патриотизм которых не проверен. У него уезжают учиться в другие университеты в другие страны, обязательно только в том случае, если они подписаны, что они вернутся, и кем они будут работать. Патриотизм основного государства, не имеющего практически никакой истории, находится на гораздо большем уровне, чем на Святой Руси с тысячелетней историей. У нас нормой считается, что дети могут учиться за границей, что они не возвращаются в Россию. У чиновников, я уже о бизнесменах молчу. Это неверно. Потому что пока мы не видим отдачи от тех, кто нами правит, пока мы не понимаем, что они связывают свою судьбу с Родиной, нам очень тяжело верить в то, что мотивация всех их действий является патриотичной. Может быть, их мотивация связана с тем, что они через три месяца собираются закончить вою чиновничью карьеру и переехать в Италию, или во Францию, или в Англию. И это, конечно, нас беспокоит.

О мировых политических трендах

Фото: Телеканал "Царьград"

- К вопросу о перечисленных Вами странах. Какие нас ожидают в ближайшее время европейские тренды? Вот недавняя встреча с Марин Ле Пен. Что она означает? И, вообще, мир, белый мир, европейский мир, он будет "праветь" или "леветь"? В какую сторону его повернет?

К.М.: Трамп, пришедший к власти в США, это безусловный правый тренд, консервативный. Сайт Breitbart еще вчера назывался "фашистским", сегодня Стивен Бэннон является главным стратегом в Вашингтоне. Мы видим, что в Америке к власти фактически пришли консерваторы. И лозунги "Чайной партии", которые там уже шесть лет раздаются, за глубинную срединную белую традиционную Америку, они сейчас, так скажем, в зените. Это, конечно, не нравится либеральным глобалистам, они развенчивают Трампа. Но это их американские дела.

Америка - это страна-метрополия по отношению к колонизированной Европе, а Европа, безусловно, колонизирована после Второй мировой войны. Потому что по законам любой исторической монографии, страна, которая оккупирована чужими войсками, называется колонией. А в нашем случае они еще и используют фактически чужую валюту, потому что ЕЦБ обладает слабым правом голоса в международному валютном обмене, по сравнению с долларом. Войска НАТОвские - это фактически командование США на территории. Полностью контроль над медиасферой через АНБ и ЦРУ. Никакой суверенности у Европы нет. Это колония. Это американская колония.

Конечно, когда в гегемоне происходит такое изменение, безусловно, это отражается на колонии в полной мере. Но поскольку эта колония также совсем недавно была метрополией, и помнит те славные времена, там много интеллектуалов и много людей, которым обидно. Например, немецкие промышленники, или французские политики, французские мыслители. Им обидно, что их воспринимают в Америке за папуасов, которые должны исполнять то, что им скажут из Вашингтона. И вот Марин Ле Пен отражает такие чаяния, не только простых людей на улице, но и части истеблишмента. Потому что истеблишмент тоже устал. Истеблишмент устал лизать сапог захватчика.

Посмотрите, что произойдет в Германии, после Франции. Это будет в сентябре, будут новые выборы. Наверняка проиграет Меркель, выиграет, наверное, Шульц, а все-таки не "Альтернатива для Германии". Просто потому, что "Альтернатива для Германии" слишком молодая партия. Но голосование против Меркель - это протестное голосование. Это не голосование за Шульца. Что немцы помнят о Шульце? Шульц в своей жизни работал, кроме того, что он был депутатом в разных местах, мэром малюсенького городка, отвечал за вывоз мусора. У него хозяйственного опыта, политического опыта ноль. У него весь его депутатский опыт - это говорильня. Вот в течение многих-многих лет. Поэтому, конечно, за него не могут голосовать как за публичного политика, который бы где-то выходил на трибуну, или как за администратора, потому что у него нет такого опыта. А за него голосуют потому, что он не Меркель. Поэтому сейчас есть протестное голосование. Почему голосуют против Меркель - потому что эмигрантская политика, ну, будем назвать вещи своими именами, это главное. И сейчас во всей Европе, в связи с неожиданной миграцией, поднимаются настроения правых консерваторов-традиционалистов. Что объединяет все эти силы, от Национального фронта Франции до "Лиги Норд" в Италии. Их объединяет то, что они называют себя патриотами своей нации. Они говорят: мы французы, мы итальянцы, мы немцы, мы австрийцы. Этого уже достаточно, чтобы быть правым в современной Европе. Потому что остальные должны говорить просто "мы европейцы, мы подчиняемся брюссельской бюрократии и мы мечтаем исполнять все указания брюссельской бюрократии". В таком случае, мы либералы. Конечно, это смешно, это не будет так драматично, как в Америке, как мне кажется. Мне просто все-таки представляется, что в Европе будет полегче. Потому что в Европе… во Франции, наверное, все-таки либеральных СМИ достаточно много. Но в той же Германии и в Австрии, и в Италии - там существуют средства массовой информации, которые придерживаются позиций патриотических. Поэтому мне кажется, что первое, в связи с тем, что в Америке это уже случилось и, соответственно, может быть, это глобальный тренд, думает кто-то в Европе.

Второе - это существование России. Не в связи с тем, что Россия куда-то вмешивается. Просто само существование. Потому что существование государства, которое не побоялось бросить вызов глобализму, конечно, внушает надежду в сердца борцов с этим глобализмом по всему миру и в Европе. И, наконец, третье. В связи с тем, что люди устали смотреть на то, насколько они бесправны, по сравнению с эмигрантами, все это приводит к росту популярности партий традиционалистского толка в Европе.

Фото: Телеканал "Царьград"

- Это пойдет нам на руку, Россия может извлечь из этого свою пользу?

К.М.: Безусловно. Нас интересует любая деколонизация Европы. Потому деколонизированная Европа, когда государства снова станут суверенными, сможет действовать, исходя из национальных интересов этих государств. Национальные интересы государства Франция, например, если разобраться в том, что интересует французов или что интересует французский бизнес, или что интересует французскую культуру, гораздо больше связаны с Россией, чем, например, мнения политиков, которые связаны там с либеральным интернационалом. Франция хочет видеть русских туристов, они хотят продавать французские продукты в Россию. Они хотят, чтобы был культурный обмен. Потому что французская интеллигенция очень любит Россию, там очень много нашей эмиграции, соответственно, они знакомы с нашей культурой.

- Ну все так. Но XIX век говорит о том, что независимость Франции той же самой, не мешала им претендовать на влияние на землях Украины Западной, Западной Белоруссии или на Севастополь. Изменение соотношения сил в Европе не означает, что им вдруг не станет до этого никакого дела.

К.М.: Все возможно. Но по сравнению с одним агрессивным гегемоном, лучше когда все-таки это концерт европейских наций.

О возможности возвращения монархии в России

- Что Вы под этим видите, под монархией, под "правым" движением, как Вы воспринимаете состояние русского национализма на сегодняшний момент.

К.М.: Я считаю, что монархия в России необходима. Она возможна.

- Технически, скажите, как это может быть?

К.М.: Если опустить историю незаконности отречения Государя Николая II... Потому что всегда есть школа мысли в русской государствоведческой науке, о том, что монарх - самодержец, и поэтому, в принципе, он может делать все, даже нарушая закон, потому что, собственно говоря, он законы и издает. Давайте предположим, что мы согласны с тем, что Государь отрекся. В том случае, если он отрекся и мы согласны даже, что отрекся царевич Алексей, власть должна была перейти к великому князю Михаилу Александровичу. Михаил Александрович в известной квартире на улице Миллионной под давлением масонов-заговорщиков подписывает отречение… не отречение, а, так скажем, отложение восприятия власти до проведения Учредительного Собрания, которое должно было быть созвано и избрано путем прямого всеобщего равного избирательного права при тайном голосовании, знаменитой "четыреххвостке", как назвал это Государь Николай II в письме императрице. Так вот, Учредительное Собрание так и не состоялось. Как мы знаем, оно было разогнано, оно не успело принять никаких решений. Главнейшим вопросом была форма правления. Республика это все-таки будет или Российская Империя, монархия.

На этом мы оставим право Российской Империи, перенесемся с вами в 1993 год, новая Конституция Российской Федерации. Тоже принята на непонятно каком референдуме. Бог с ним, тоже опускаем юридическую дискуссию о том, где этот референдум, как он проводился, мог ли он проводиться на основании законодательства Российской Федерации, действовавшего на тот момент. Там тоже масса вопросов, вплоть до полного неприятия самого факта принятия этой Конституции, с юридической точки зрения. Но положим, что мы-то уже живем с вами в 1917 году, уже прошло там 24 года, уже Конституция устоялась. Без идеологии, без слов "русский" и "православный", ну, Бог с ней, уже есть Конституция. В ней есть пункт о том, что основные положения Конституции, ее первая глава, там, где говорится об основных принципах, на которых зиждется Россия, или Российская Федерация, может быть изменена только путем созыва и проведения Конституционного Собрания. Так вот, Конституционное Собрание не известно, как должно собираться и проводиться, потому что закон о Конституционном Собрании вот уже в течение 24-х лет не принят. А должен быть принят. Потому что, вообще-то, это основа, это главные принципы Конституции.

Так вот, это Конституционное Собрание вполне может сыграть роль того Учредительного Собрания. И, таким образом, у нас длящаяся нелигитимность, с точки зрения законодательства Российской Империи, прервется. Если Конституционное Собрание, собранное по Конституции 1993 года, по ныне действующей Конституции, в преамбуле, в своем специально постановлении, либо в законе, что лучше, о Конституционном Собрании, специально оговорит, что оно является тем самым Учредительным Собранием, у нас разом произойдет легитимация всего, что сейчас происходит, и полная правопреемственность Российской Федерации, как правопреемника Российской Империи. И в этом смысле встанет вопрос, который Михаил Александрович поставил в Акте о своем так называемом отречении, об избрании формы правления. Так вот, Конституционное Собрание вполне может принять такое решение, это будет юридически корректно и с точки зрения сегодняшней Конституции, и с точки зрения законодательства Российской Империи.

- Нет, юридически все корректно, и все расписано просто идеально. Но гражданам России, наверное, нужно будет объяснить, с какой целью, в чем радость для них будет, что у нас монарх появится?

К.М.: Последние опросы показали рост монархических настроений.

- Ну там с 5 процентов до 15…

К.М.: С 22 процентов в 2006 году до 28 процентов сегодня. Причем среди молодежи - 35%, среди жителей Москвы и Санкт-Петербурга - 37%. Опрос ВЦИОМ. Это большие цифры. Безусловно, их рост связан с личностью нашего президента, Владимира Владимировича Путина. Безусловно. Это его сильная власть, его лидерские качества и уверенность в нем заставляют людей думать о том, что они хотели бы стабильности, такой, всю свою жизнь. А стабильность эта дается только монархией, когда ты полностью уверен, что это не закончится и с тем, что заканчивается тот или иной срок демократического правления. Поэтому здесь не надо питать иллюзий, безусловно, весь рост этих монархических настроений связан с личностью одного единственного человека. Который сейчас нами правит, в котором мы уверены и счастливы, что именно такой у нас сейчас правитель. Поэтому такой рост.

А вот для того, чтобы это произвело качественные изменения, народ должен стать верующим. Потому что для христианина царь - Божий помазанник - понятен, его роль понятна. Сердце Царево в руке Божией. Господь говорит с народом через сердце монарха. Это самый нравственный строй. Богу возможно говорить с сердцем каждого человека, с Вашим, с моим. Любого. Богу возможно говорить с сердцем Царя. Богу невозможно говорить с огромным количеством безответственных демократических избранных на четыре года правителей. Это невозможно, между ними возникают интриги и искушения. Это не строй, который может быть нравственным. Более того, когда ты продвигаешься по демократической лестнице, ты, безусловно, совершаешь многие уступки своей совести для того, чтобы добиться намеченной цели. Что не нужно делать монарху. Монарх, как писал Солоневич, это обычный нормальный человек. Упаси нас, Боже, от гения на троне, писал он же. Потому что обычный нормальный человек, не борющийся за власть, а монарх не борется за власть, потому что он в ней рождается, он может быть обычным хорошим человеком. Это уже очень многое. А вот вся остальная власть, вся остальная конструкция - правительство, государственная власть, правоохранительных органов - она остается такой, какой и была. Ведь наша система вся тоже взята из Российской Империи. Это не значит, что один единственный человек, от того, что он вдруг царь, он стал управлять всем, от вывоза мусора до работы участкового. Он управляет государством. И он думает об интересах России, потому что он себя сам отождествляет с Россией. Посмотрите средний срок жизни царей из династии Романовых. Там мало кто доживал до 60 лет. До 62-х дожил Александр II, который был убит, при этом в 62. Это очень тяжелая работа. Это тяжкий крест, к которому человек готовится с детства. Мы представляем для себя, что, например, режиссеру или актеру легче состояться, когда он родился в актерской семье, потому что это профессия. Мы понимаем, что бизнесмен передает свое дело своему сыну, потому что этому надо учиться.

Но при этом мы считаем, что государственное управление - это та отрасль, где любая кухарка, став депутатом, вдруг неожиданно обретает феноменальные знания в области юриспруденции, экономики, администрирования, в любых хозяйственных вопросах и любых вопросах правовых. Это не так. Это очень сложная работа и профессия. К ней надо готовиться гораздо больше, чем в любой другой. Поэтому монархия, и с точки зрения профессиональной подготовки, и с точки зрения нравственности, это идеальный строй, каким образом может управляться общество. А вот демократию придумал большой капитал. Демократия всегда превращается в олигархию. Потому что, в конце концов, демократию выигрывают те, у кого больше денег. И поэтому тут о нравственности не приходится говорить. Потому что те, у кого больше денег, редко бывают самыми нравственными людьми.