Деньги на бочку: В чём козыри России в нефтяной игре

Такого крутого пике с мировыми ценами на нефть не было ещё никогда. 20 и 21 апреля без преувеличения можно назвать чёрными днями для торговцев нефтяными фьючерсами. Техасская нефть марки WTI падала сначала до 18 долларов за баррель (рекорд за 19 лет), потом до 9. Апофеозом стало обрушение не только до самого дна, когда нефть стала стоить ровно 0,00 долларов за баррель, но и вхождение в отрицательные цены.

К закрытию торгов 20 апреля WTI обвалилась на 300% и достигла цены -39,44 доллара за баррель. Это невероятное и немыслимое ранее падение спровоцировало "прогулку" вниз и сорта Brent вместе с торгующейся с ним российской нефтью Urals. 22 апреля Urals упала до менее чем 12 долларов за одну "бочку". Россия в этом отношении вернулась к показателям 1998 года.

Причина – резкое и продолжающееся снижение мирового спроса и кризис перепроизводства нефти из-за коронавируса. Сделка ОПЕК+, которая предполагает сокращение мировой добычи, пока никак не сказалась. Рынок продолжает падать, а вместе с ним и перспективы России на получение нефтяных доходов. Под ударом оказывается рубль.

Техасская нефть марки WTI падала сначала до 18 долларов за баррель (рекорд за 19 лет), потом до 9. Фото: Michael Nagle / Xinhua / Globallookpress

На вопросы о причинах нынешнего кризиса и способах выхода из него, о том, как развивается ситуация и почему у России есть свои сильные стороны, Царьграду ответил ведущий эксперт Союза нефтегазопромышленников России Рустам Танкаев.

Что произошло?

– Рустам Уланович, в последние два дня мы видим тотальное обрушение мировых цен на нефть, ставшее для всех настоящим шоком. Получается, что сделка ОПЕК+ по сокращению добычи никак не повлияла. Каковы шансы, что страны-экспортёры могут как-то изменить ситуацию?

– Сделка ОПЕК+, как и почти все меры, предпринимаемые для стабилизации нефтяного рынка, опоздала. Спрос на нефть падает очень быстро. Поэтому не работают все меры, предпринимаемые как сознательно, так и автоматически. В чём дело? Существует определённый временной лаг, который связывает производителей и потребителей нефти. С момента добычи нефти до её получения потребителем в среднем проходит около двух месяцев. За это время ситуация, конечно, может измениться, но обычно цены стабильны, как и спрос на нефть в мире.

Но когда спрос радикально падает, как сейчас, все производители оказываются в очень тяжёлом положении. Потому что они уже отгрузили нефть, а потребители отказываются от получения. И куда её девать, непонятно. Первые порции, конечно, уходили в хранилища, в госрезервы или частные резервы нефтяных компаний, но сейчас все они уже переполнены. На самом деле достоверной статистики ни по добыче, ни по заполнению резервуаров нефтью в целом по миру сейчас нет. Но по факту мы видим, что избыточную нефть девать некуда, поэтому и возникают отрицательные цены.

Это значит, что производитель может продать свою нефть только с доплатой. То есть он компенсирует потребителю потери, связанные с приобретением нефти. Альтернатива – вылить нефть на землю. Но за это, как известно, существуют огромные штрафы, да и сделать это невозможно.

Но это ненадолго, потому что это вызывает быстрое закрытие добывающих мощностей. В первую очередь это касается США, где себестоимость добычи и производства синтетических моторных топлив очень высока. Там добыча уже и так давно сокращается. Надо полагать, что в итоге она упадёт до нуля. Это же касается и производства топлива.

– Дональд Трамп заявил, что собирается закупить 75 млн баррелей нефти в стратегический резерв, где и так места почти не осталось. Мы также знаем, что недели через две в США должны прийти саудовские танкеры, под завязку забитые нефтью. Куда американцы собираются девать излишки? Вы знаете, что поход саудовских танкеров к берегам США они уже окрестили новым Перл-Харбором?

– Пока не очень понятно, как они поступят. Трамп – не нефтяник. Он в специфике нефтяного рынка не разбирается слишком хорошо. Поэтому решения, которые он принимает, не слишком адекватны. В США традиционно очень высок уровень производства и потребления нефти из-за огромных плеч товарных перевозок и больших объёмов. Поэтому ситуация очень тяжёлая. Дальнобойщики не работают, личный транспорт стоит – это для США совершенно убийственная ситуация.

"Абсолютный приоритет России"

– А для России эта ситуация как выглядит?

– Для нас эта ситуация тоже неприятна, но есть одна хитрость. Во всей этой ужасной ситуации наиболее комфортно себя чувствует только Россия. В чём же дело? Так как ёмкостей для хранения нефти в мире уже не хватает, то под хранилища зафрахтованы все нефтяные танкеры. Цена фрахта выросла в 10 раз. При очень низких ценах на нефть её перевозки по морю сейчас абсолютно нерентабельны. Там, где они происходят, перевозчик нефти доплачивает покупателю, потому что ему некуда эту нефть девать или же необходимо продлевать фрахт танкера до бесконечности. А при десятикратном росте стоимости фрахта эта нефть становится просто золотой, её и при повышении цен не продашь с прибылью.

По морю возить нефть нет смысла, а вот по трубам качать – очень даже. Фото: Waltraud Grubitzsch / dpa-Zentralbild / ZB / Globallookpress

И тут выясняется, что есть страна, которая огромные объёмы нефти поставляет по нефтепроводам. Эта страна – Россия. У нас в этом смысле абсолютный приоритет в мире. Огромные мощности у нефтепровода "Дружба" и у нового нефтепровода, который связывает ВСТО с Китаем. Эти мощности сейчас задействованы полностью и сейчас они спасают нашу нефтяную промышленность.

По морю возить нет смысла, а вот по трубам качать – очень даже. Я уже не говорю о том, что у нас есть возможность железнодорожных поставок, причём в очень больших объёмах, технология отработана хорошо.

При этом потребление на внутреннем рынке у нас сильно упало. В среднем по стране – на 30%. В некоторых регионах – на 50%, например, в Татарстане. Ещё больше потребление упало в Сибири, и в Восточной, и в Западной. В Восточной, может быть, поменьше, а в Западной совсем серьёзно. Перевозок почти нет, транспорт стоит. В этом смысле ситуация сложная.

Объёмы переработки нефти в России в целом упали на 20%. Нефтеперерабатывающие заводы никогда не бывают загружены на 100%. Обычно это 90%, а сейчас загрузка составляет примерно 70%. Надо помнить о том, что если крупный НПЗ загружен меньше, чем на 60%, то он в любых условиях убыточен. Таким образом, осталось всего 10% до полного падения переработки.

Даёт о себе знать и налоговая нагрузка, которая усилилась с 1 января 2020 года. Она и без того убивает прибыли нефтедобытчиков, остановилось строительство новых заводов. В этом вопросе нельзя сказать, что правительство однозначно работает на развитие экономики, потому что получается наоборот.

Дело в том, что благодаря железным дорогам и трубам мы могли бы захватить новые доли рынка, которых у нас не было до кризиса. До кризиса мы контролировали 21% международной торговли нефтью и нефтепродуктами, причём нефтепродукты составляли 40% от этого объёма. И мы могли бы эту долю сильно нарастить, если бы не увеличение налогов, которое сдерживает развитие экспортного потенциала.

Мы – главный экспортёр нефтепродуктов в мире. Та же Саудовская Аравия в отношении поставок нефтепродуктов от нас отстаёт ну очень сильно, хотя по отношению к добыче нефти они с нами примерно на одном уровне. И всё равно они сейчас теряют прибыль и расходуют стабилизационные фонды, чтобы продавать нефть себе в убыток.

Что будет дальше?

– Это значит, что первой с дистанции сойдёт всё-таки Саудовская Аравия?

– Это значит, что они не в состоянии долго выдерживать ситуацию, когда им приходится приплачивать за свои же поставки нефти. Они в конце концов сдуются. Наша, российская, ситуация со стабилизацией экспорта носит институциональный характер. А у Саудовской Аравии – нет. Они тоже бросают накопления "в топку", а вот наличие возможностей промышленности – это совершенно другой коленкор. Они, конечно, будут работать до бесконечности, а вот накопления вскоре сгорят.

При этом добыча нефти у них уже падает. Это связано с тем, что 12% добычи обеспечивает производство синтетического топлива по американскому образцу, как и в целом на Ближнем Востоке. Все запасы там уже давно разведаны, и все они работают на истощение. Следовательно, добыча падает, и они это компенсируют производством синтетического топлива. Всё, что они говорили о высоких технологиях, не подтвердилось. Да и не могло подтвердиться в силу их "средневековости".

– Чего нам дальше ждать на рынке нефти и как долго будет продолжаться кризис?

– Понятно, что корнем всех проблем является пандемия коронавируса. Уже ведутся испытания вакцины в Китае, а в России, как говорят, они начнутся 1 июня, хотя на самом деле она уже испытывается. У китайцев появится своя достаточно эффективная вакцина, но они боятся мутации и второй волны заражения, против которой вакцина окажется неэффективной.

В России же разрабатывается универсальная вакцина, более мощная, чем китайская, потому что отрабатывается она на всех штаммах. Китайская – только на их собственном штамме. Мы их доставили из США, Италии, Китая – отовсюду. Поэтому мы отстали от китайцев, но второй волны не должны бояться. Проблема будет решена, судя по всему, к июню или июлю.

С началом производства вакцины начнёт расти и потребление нефти из-за роста производства по мере окончания пандемии. Сейчас мы это наблюдаем только в Китае, хотя мировой спрос продолжает падать. Мы знаем его очень условно, но можно сказать, что это примерно 25 млн баррелей нефти в сутки.

Поэтому договорённость стран ОПЕК+ о сокращении добычи на 10 млн баррелей в сутки не была воспринята рынком вообще, это слишком мало. Но есть надежда, что всё это не продлится достаточно долго. Проблема коронавируса будет снята. Ситуация может разрешиться примерно за 3-4 месяца.