Чужие песни
Протоиерей Андрей Ткачев объясняет, почему человеку легко влюбиться в то место, где он никогда не был и никогда уже не будет
Что меня сегодня интересует в разговоре с вами, это любовь к тому, чего ты не знаешь. Очень легко влюбиться в то, где ты не был и чего не видел, но что тебе представили на рекламной картинке. Вы помните прекрасную песню «Наутилуса» «Гудбай, Америка! Где я не буду никогда. Меня так долго учили любить твои запретные плоды». То есть я там не был, но твоя кока-кола, твои джинсы, твои фильмы, какие-то твои Рембо – они пленили мое сердце, это беда.
Поговорить об этом мне поможет сегодня тень Осипа Эмильевича Мандельштама, у которого есть целое стихотворение в одном из ранних сборников, кажется, в «Тристии». Он там пишет об этой любви к тому, чего ты не знаешь. А еще легче влюбиться в то, где ты не был и не будешь, потому что это связано с историей. Допустим, начиная с Вальтера Скотта, с появления исторических романов, люди влюбляются в эпоху рыцарей… Ты там не будешь уже никогда. В Америку еще можно поехать и разлюбить ее. А там ты не окажешься, потому что невозможно вернуться обратно. Он об этом так пишет: «Я не слыхал рассказов Оссиана, / Не пробовал старинного вина; / Зачем же мне мерещится поляна, / Шотландии кровавая луна? / И перекличка ворона и арфы / Мне чудится в зловещей тишине; / И ветром развеваемые шарфы / Дружинников мелькают при луне!».
Он находится в плену неких ассоциаций себя с древними шотландцами. Опять-таки тому виной Вальтер Скотт. Это он родил любовь к прошлому. До него не писали о том, что было. Писали о том, что будет, утопии. Или писали о том, что есть - хроники. А фантазии на тему о том, что было, начал писать он. Потом уже пошли и Ян, и Сенкевич, и уже несть им числа, фантазерам на тему прошлого.
И дальше в третьей строфе Мандельштам выражает некую страшную вещь, великую тайну. А именно: «Я получил блаженное наследство - / Чужих певцов блуждающие сны; / Свое родство и скучное соседство / Мы презирать заведомо вольны».
То есть я блаженствую над чужими песнями. Блаженствую над книгами мертвых, если читаю их у египтян. Блаженствую над историей какого-то народа, который я люблю. Блаженствую над Бхагавадгитой, если я почему-то полюбил Индию. Получил блаженное наследство. Чужих певцов блуждающие сны. А почему? Потому что я свое не знаю. Потому что я тупой. Но об этом говорится красиво. Свое родство и скучное соседство мы презирать заведомо вольны. Мы не любим тех, кто рядом. Не верим в себя и не знаем свое. Поэтому мы блуждаем и мечтаем, и летаем фантазией в чужих эмпиреях, и любим Шотландии кровавую луну, перекличку ворона и арфы, и всякую белиберду, от Тибета до Шамбалы, вплоть до Нью-Йорка.
Ну и заканчивается: «И не одно сокровище, быть может / Минуя внуков, к правнукам уйдет, / И снова скальд чужую песню сложит / И как свою ее произнесет». Наши певцы, по-шотландски, наши скальды, – они поют чужие песни. Рок – это чужая музыка. Притом, что есть хороший русский рок, это чужая музыка. И снова скальд чужую песню сложит. И как свою ее произнесет. Я уже про рэп не говорю, про хип-хоп. Это всё чужие песни. От незнания своего. Чужих певцов блуждающие сны. Прекрасное стихотворение Осипа Эмильевича, начинающееся со слов «Я не слыхал рассказов Оссеана…»