Битва за главный закон: Хинштейн показал линию фронта

Царьград: Хотелось бы поговорить немного пошире, чем просто о законопроекте. Потому что он неотделим от изменений, которые происходят в нашей жизни. Поэтому вопрос, может, будет несколько неожиданным. Вам интересно сейчас жить?

Александр Хинштейн: Конечно! Потому что сегодня мы живём, как образно кто-то выразился, на страницах учебника истории. Происходящие сегодня процессы и в стране, и в мире, конечно, меняют привычную нам картину бытия. И быть внутри этих изменений, и не просто их очевидцем или современником, но и, в какой-то степени, непосредственным участником – это всегда интересно.

Вы знаете, я люблю историю. Надеюсь, что более или менее её представляю, по крайней мере отечественную. А история всегда циклична. Но оценивать исторический процесс очень сложно, пока он не закончен. Это как оценивать Великую Отечественную войну декабрём 41-го года, летом 43-го или маем 45-го. Я не провожу сейчас каких-то прямых параллелей или аналогий. Я лишь говорю сейчас о том, что новый исторический цикл для нас начался после 24 февраля 22-го года.

Я не могу быть уверенным, что мы уже дошли до максимально высокой точки. Я не знаю, потому что это зависит от очень многих условий. Но для меня совершенно очевидно, повторюсь, что мир не будет таким, каким он был. И я лично надеюсь, что этот мир будет лучше.

Александр Хинштейн. Фото: duma.gov.ru

 – А как менять мир в лучшую сторону? Что нужно делать?

– Ну, во-первых, нужно менять сознание, поскольку именно оно, всё-таки, определяет бытие. И нужно менять своё отношение к жизни, к миру, к себе в том числе, к стране, к своему служению, если можно так выразиться. Меня приятно удивило, когда после 24 февраля многие люди стали проявлять достаточно активно свои патриотические устремления. В том числе инициативно заявлять о своём желании как поучаствовать в боевых действиях, так и для каких-то других целей. Так же как для меня очень печальной стала позиция многих людей, которых я до этого периода искренне уважал. Которые, безусловно, являются людьми, представляющими собой явление.

Мы можем по-разному относиться к Макаревичу*, но от этого "Машина времени" не перестанет быть "Машиной времени". И это тема отдельного разговора. Знаете, у нас в свободной продаже – Кнут Гамсун, нобелевский лауреат. Изданный ещё в советское время "Художественной литературой". А он, как известно, был коллаборационистом – во время войны сотрудничал с немцами, живя в Норвегии.

И жившие в Париже Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский сотрудничали с гитлеровцами. Значит ли это, что мы должны запретить Мережковского и Гиппиус? Значит ли это, что из-за ориентации, не вызывающей у большинства наших граждан восторга, мы должны запретить Оскара Уайльда? Нет. Я считаю, что нужно очень чётко делить все эти вещи. И законопроект, о котором мы с вами будем говорить, тоже про это.

Не про цензуру. Не про то, что любая иная точка зрения должна находиться под запретом. Не про то, что государство должно жёстко контролировать творчество и вводить какие-то "чёрные зоны". Нет, он про другое. Он как раз про чёткую расстановку акцентов, особенно актуальных в сегодняшних непростых условиях.

Мы говорим о запрете пропаганды, то есть продвижения, создания позитивного образа конкретных вещей. Пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений. Пропаганды педофилии. Я надеюсь, что ко второму чтению нам удастся в этих же рамках решить и проблему пропаганды смены пола. Отдельная тема связана с несовершеннолетними, с нашими детьми, которых нужно особенно тщательно защищать.

Взрослый человек выбор делает осознанно. Ребёнок это сделать может далеко не всегда. Поэтому мы за то, чтобы любая демонстрация нетрадиционных сексуальных отношений и любое распространение информации, способной вызвать у ребёнка желание сменить пол, были ограничены.

– Но мы сейчас с вами говорим об очень важных вещах. Мне кажется, что нужно сделать акцент ещё и на том, что это может быть не пропаганда "в лоб", а в обход, в этакой великолепной обёртке, которая как раз и будет содержать в себе гнусную начинку. Ведь когда начинаешь разговаривать с людьми, то немногие даже понимают, почему шестицветная радуга. Почему детские игрушки вдруг неожиданно выкрашены в эти цвета. Почему единорог? И открывают глаза, говорят: да, разве? Это разве про это?

– Знаете, тема оценки всегда очень сложна. Потому что во многом всё будет зависеть от каждого конкретного случая и от ответственности экспертов. И любое подобное дело может быть возбуждено только при наличии экспертизы. Но здесь всегда важно находить золотую середину. Я сегодня вижу другую крайность, в которую начинает впадать часть нашего общества.  

Когда я получаю сообщения, например, что у нас на одном из центральных каналов идёт заставка при прогнозе погоды, и там преобладают жёлтые и голубые цвета. Я не уверен, что в этом есть какая-то сознательная диверсия и провокация. Так же как я не уверен и по поводу приведённого вами примера с единорогом…

– Тогда вопрос: кто, собственно, будет всё это решать? Давайте сейчас об этом поговорим. Касаемо первого чтения, много поправок было? Что приняли, какие ещё остались вопросы? Как проходило голосование? Спрашиваю потому, что у меня достаточно много знакомых из разных фракций. С одним из них буквально вчера встретилась, говорю: ну, что, вы были на принятии законопроекта? Он так смутился, отвечает: да нет, я вышел из зала. И я поняла, что закон-то этот воспринимается по-разному. Можете ли вы объяснить, почему к нему такое отношение? И сколько тех, кто по разным причинам из зала вышел или не пришёл в зал?

– Во-первых, законопроект является консолидированной позицией абсолютного большинства депутатов. И его соавторами стали почти 400 парламентариев, во главе с председателем Госдумы, все вице-спикеры, все руководители фракций, почти все председатели комитетов. Кто когда входил, выходил в зале, я не знаю, это не вечерняя поверка в колонии. Но мне известно только об одном случае, когда депутат отказался присоединиться к закону. Я позволю себе не называть его имени. Другие примеры мне лично неизвестны.

– Простите, он как-то объяснил свою позицию или…

– Нет. Просто сказал, что он не считает для себя это возможным. Поправки поступили от пяти депутатов. Их общее число невелико. Могу сказать, что и мной подготовлен пакет поправок, которые, я надеюсь, коллеги поддержат. И эти поправки, как мне кажется, дошлифуют законопроект до максимально рабочего варианта. И повторюсь, это не последняя точка. Что мной предлагается ко второму чтению? Во-первых, мной предлагаются изменения, которые позволяют включать ресурсы, интернет-сайты, размещающие подобную информацию, в реестр запрещённых сайтов. Его ведёт Роскомнадзор.

Во-вторых, мы предлагаем также внести поправку в закон о защите прав потребителей. Это норма, которая напрямую запретит реализацию продукции, запрещённой в административном или уголовном порядке. Это означает, что с этого момента ни соответствующая книжная продукция, ни компьютерные игры, ни кинофильмы, ни газеты не смогут продаваться и реализовываться.

При том что отдельные поправки вносятся и в другие отраслевые законы. Например, в закон о поддержке государственной кинематографии будет введён запрет на выдачу прокатных удостоверений фильмам с подобного рода содержанием. Ещё раз повторяю: понятно, что у многих, кто на этом зарабатывает, наши инициативы восторга не вызывают. Понятно, что скандальная тема, запретный плод всегда имеет коммерческий успех.

Но если мы с вами легализуем наркотики – это вообще будут супердоходы. А какие отчисления пойдут в различные фонды! А если продавцы наркотиков возьмут на себя поддержку развития каких-то видов спорта, это ж до каких можно высот подняться. Но ничего нельзя доводить до абсурда. Есть вещи, которые не продаются за деньги. И к ним относится и защита наших детей, и защита традиционных ценностей.

– Тогда объясните следующее: когда вводили возрастную маркировку, была надежда, что она как-то справится с определёнными вопросами. Но жизнь показывает, что нет. И вот эти самые книжки, о которых мы прекрасно знаем, с маркировкой 18+, затянутые в плёнку, покупаются, читаются, перепродаются на интернет-площадках. Это никого не останавливает. Так как это должно работать на практике? Ведь те, кому будет нужно, все запреты обойдут.

– Знаете, я не провожу здесь каких-то прямых аналогий. Но просто хочу вам напомнить историю борьбы с азартными играми. Когда на каждом шагу, во всех городах и весях появились киоски, павильоны, залы игровых автоматов. Где тысячи, десятки тысяч людей проигрывали последнее. А внуки убивали бабушек, чтобы забрать у них пенсию и пойти отыграться. Сегодня их нет. Можно найти сегодня подпольное игорное заведение? Да, очевидно, можно. Но для этого нужно предпринять серьёзные усилия.

И это хорошо, потому что резко сужает круг потенциальных пользователей. Вот скажите, свободный оборот наркотиков и оружия у нас ведь отсутствует? А можно купить сегодня наркотики и оружие? Да, можно. Но ты их не купишь на улице и по объявлению "Из рук в руки". И ты понимаешь, совершая это, что преступаешь закон. А тот, кто тебе продаёт, рано или поздно сядет. Такая же история, пусть и не с такими жёсткими санкциями, должна быть и здесь.

– Вы знаете, Александр Евсеевич, у меня возникает вопрос. Неужели у тех, кто оказывает вам сопротивление, не возникает нормального чувства опасения и какой-то брезгливости к тому, что нам сюда пытаются, точнее, пытались затащить?

– Повторю слова Песталоцци, которого люблю: "Среда формирует человека". И многие люди, находясь в какой-то иной среде, воспринимают события и процессы по-другому. Стакан наполовину полон или наполовину пуст. Каждый из тех, кто даёт оценку, по-своему прав. Вопрос угла зрения. Есть люди, которые изначально настроены к России негативно, кто воспринимает нашу страну как лишнее государство. Да, для таких людей, может быть, наоборот, всё это во благо.

– Нормальная семья – она же не может не понимать, что это не тот путь, по которому нужно идти. Почему нужно было годы тратить на то, чтобы преодолеть педофильское лобби? А то, что оно есть, мы знаем абсолютно точно. У меня в эфире об этом рассказывал бывший уполномоченный по правам ребёнка Павел Астахов. У меня есть его прямая речь, поэтому это не секрет. Педофильское лобби есть.

– Я всегда предпочитаю называть вещи своими именами. Поэтому что, если оно есть – я бы хотел, например, узнать имена тех, кто в нём состоит. Мне Павел Алексеевич об этом не рассказывал. Я у него обязательно спрошу. Потому что мне это интересно. Могу вам сказать, что при принятии законопроекта сейчас, по крайней мере при подготовке его к первому чтению, я с каким-то серьёзным лобби не сталкивался. Да, был троллинг, да, были попытки каких-то информационных атак и издёвок. Но с точки зрения сопротивления внутри государственного аппарата – я этого не замечал.

– На ваш взгляд, как человека, который, собственно, и сейчас является основным инициатором, "разъяснителем" этого закона, на что мало обращают внимания? Что остаётся не очень замеченным, но очень важным в этом законопроекте?

– Я вам, по сути, об основных важных вещах рассказал. Важен механизм реализации этого закона, в том числе и появляющаяся норма, которая позволит включать в реестр запрещённых сайты, распространяющие подобную информацию. Но мы постарались сделать законопроект максимально понятным, прозрачным. Без какого-то двойного дна или какого-то изначального внутреннего противоречия, позволяющего ему не работать в полную силу. Мы очень надеемся, что это станет действенным механизмом.

Мы посмотрим – после того как, надеюсь, законопроект получит поддержку, как он будет работать. Главная задача ведь для нас – не покарать. Главная задача – прекратить. И в этом смысле мы с вами довольно быстро увидим результат. Поскольку инициативы вступают в силу с момента их подписания президентом.

* Андрей Макаревич внесён Минюстом России в реестр физлиц-иноагентов