Адмирал Колчак в 1917 году: Военный, ставший политиком

В советской историографии это событие обозначалось как "крупная победа большевиков", но это утверждение верно лишь отчасти. Действительно, устранение Колчака стало не только важным этапом в процессе дальнейшего разложения флота, но и сказалось самым отрицательным образом на его боеспособности. И все же завоевать лидирующие позиции в борьбе за умы севастопольские крымские ленинцы, в союзе с другими леворадикальными революционными партиями (анархистами и левыми эсерами), сумели лишь осенью 1917 года.

Оценивая деятельность Колчака как командующего ЧФ в первые месяцы после Февральской революции, и современники и нынешние исследователи сходятся в одном: именно благодаря адмиралу на флоте сохранялась дисциплина и боеспособность. В этом, как правило, солидарны и сторонники и противники адмирала. Первые ставили это в заслугу, вторые признавали, что меры, которые были приняты Колчаком, стали серьезным препятствием на пути распространения большевистских идей.

События февраля 1917 года в Петрограде застали адмирала в Батуме, куда он прибыл по вызову командующего Кавказским фронтом, великого князя Николая Николаевича - для обсуждения вопросов взаимодействия армии и флота. Чтобы предотвратить распространение сведений о происходящем в столице и избежать опасных брожений, Колчак приказал коменданту Севастопольской крепости, контр-адмиралу Михаилу Веселкину прекратить телеграфное и почтовое сообщение Крыма с материковой Россией. Все поступающие телеграммы должны были направляться в штаб Черноморского флота. Принятая мера показала свою эффективность. Так, что даже в штабе крепости не знали, что происходит в столице, и жили первое время слухами.

Пытаясь освоиться в новой для себя ситуации и сохранить управление флотом, Александр Васильевич проявил себя как гибкий и дальновидный политик, умеющий идти на компромиссы во имя достижения поставленной цели. Все силы командующего в этот период были направлены на сохранение боеспособности флота.

Старания не пропали даром. Как вспоминал очевидец, князь Владимир Оболенский, "после грязного Петербурга, переполненного разнузданными солдатами, Севастополь нам показался необыкновенно чистым и опрятным. Матросы и солдаты, встречавшиеся на улицах, имели подтянутый молодцеватый вид и охотно отдавали честь офицерам, сохранявшим еще погоны, сорванные с офицерских плеч в Петербурге".

Действительно, в первые месяцы после падения монархии в Севастополе не было ни самосудов, ни грабежей - ничего того, чем "отметились" восставшие в Петрограде, Гельсингфорсе и Кронштадте, где революционные матросы учинили расправу над офицерами, в том числе над командующим Балтийским флотом, вице-адмиралом Адрианом Непениным. Все это повторится в Севастополе спустя много месяцев, в конце 1917 года.

Севастополь. Митинг на площади Нахимова по случаю свержения самодержавия

5 марта 1917 года командующий ЧФ выступил инициатором проведения в Севастополе совместного парада войск гарнизона, морских частей и учащихся. Перед парадом епископ Сильвестр отслужил молебен во здравие Российской державы, Временного правительства, верховного главнокомандующего и всего российского воинства.

Следуя веяньям времени, 16 апреля Колчак издал приказ о переименовании кораблей Черноморского флота, названных в честь российских царей. Так, линкор "Екатерина II" был переименован в "Свободную Россию", строящиеся линейные корабли "Император Александр III" - в "Волю", "Император Николай I" - в "Демократию"; авиатранспорты "Император Александр I" и "Император Николай I" получили, соответственно, названия "Республиканец" и "Авиатор".

Матросский митинг на корабле в Севастополе. Весна 1917 года

В период с 5 по 20 марта 1917 года в городе были созданы городской исполнительный комитет, Совет рабочих депутатов Севастопольского порта и Совет матросских и солдатских депутатов, переименованный в июне в Севастопольский Совет военных и рабочих депутатов. На предприятиях, кораблях и в частях возникли заводские, судовые, полковые, батальонные и ротные комитеты. Были созданы профсоюзы и союз молодежи. Поддержав новые выборные демократические организации, Колчак пополнил их представителями офицерского состава.

8 марта 1917 года был образован Центральный военно-исполнительный комитет (ЦВИК) в составе 54 членов. Поставив своей задачей сохранение боеспособности и безопасности флота и крепости, ЦВИК играл весомую роль в предупреждении конфликтов нижних чинов с офицерами. Свои решения этот орган проводил в жизнь после согласования с командующим флотом; неприемлемые для адмирала решения пересматривал вторично, из-за чего судовые команды называли ЦВИК "колчаковской канцелярией". Проведение собраний и митингов также осуществлялось с разрешения командующего и его штаба. Аналогичные отношения в то время были и между командирами судов и судовыми комитетами.

Надо сказать, что эти и другие мероприятия позволили командующему не только сохранить контроль над флотом и городом, но и завоевать популярность.

По воспоминаниям комиссара Временного правительства на Черномор­ском флоте Николая Борисова, "в первый период революции Колчак являлся во­ждем Севастополя. В дальнейшем влияние имело молодое, талантливое офи­церство, группировавшееся вокруг него. <…> Колчак сам вникал в дела Совета и непосредственно влиял на его деятель­ность".

Всеобщее одобрение вызвало решение адмирала присвоить Дому офицеров флота в Севастополе имя лейтенанта Петра Шмидта - руководителя восстания на крейсере "Очаков" в 1905 году, расстрелянного по приговору суда в 1906 году. Позже при поддержке Колчака было проведено перезахоронение останков Петра Шмидта и других ведущих участников революции 1905 года. В начале мая 1917 года их перевезли с острова Березань в Севастополь.

Перезахоронение останков лейтенанта Петра Шмидта. Май 1917 года

Доставивший останки крейсер "Принцесса Мария" при входе в севастопольскую бухту был встречен орудийными салютами, на берегу и у пристани прибытия корабля ожидали тысячные толпы народа. Затем процессия двинулась от Графской пристани по Нахимовской и Большой Морской улицам к Покровскому собору, где, после совершения всех религиозных обрядов, под орудийные и ружейные залпы, останки были помещены в склеп.

Пропагандируемые большевиками пораженческие идеи весной 1917 года не находили понимания среди черноморцев. Напротив, в первые месяцы после Февральской революции на ЧФ было сильно так называемое революционное оборончество - идея продолжения войны "до победного конца", во имя защиты демократии и свободы. В созданных при участии Колчака революционных органах власти преобладали умеренные социалисты. Подобная расстановка политических сил сохранялась и в дальнейшем. Так, когда 30 марта 1917 года ЦВИК и Севастопольский Совет военных и рабочих депутатов объединились в Совет депутатов армии, флота и рабочих, в нем вновь доминировали представители умеренных соцпартий. Из 163 депутатов Совета лишь четверо были большевикам.

Выступая перед матросами, Колчак силой своего авторитета внушал им необходимость не только сохранения боеспособности, но и еще большей активности флота, поскольку в противном случае германское командование вместе с турецким могут активизировать свои действия не только на море, но и на суше, бросив на север крупные сухопутные силы и сокрушив Румынию и русские войска на ее территории, что несомненно привело бы к крайнему ухудшению всей обстановки на фронте.

Выступление А.Ф. Керенского на одном из кораблей Черноморского флота. В первом ряду третий справа - командующий ЧФ, вице-адмирал А.В. Колчак

В середине марта адмирал под личным командованием вывел часть флота в море, к турецким берегам. В течение последующих нескольких месяцев Черноморский флот продолжал вести боевые действия, срывая морские перевозки противника, осуществляя блокаду Босфора и Анатолийского побережья Турции. На коммуникации обычно выходили эсминцы, реже - крупные надводные корабли. Блокада пролива осуществлялась в основном подводными лодками; принимались также меры по постановке и усилению минных заграждений.

Наряду с этим, корабли Черноморского флота оказывали активную огневую поддержку сухопутным войскам на кавказском и румынском участках фронта. Большое внимание также уделялось защите морских перевозок, которым угрожали эпизодические выходы в Черное море германских крейсеров.

По указанию Ставки, командование ЧФ развернуло интенсивную подготовку крупной десантной операции в районе Босфора.

Начиная с марта 1917 года эскадренные миноносцы и гидроавиация стали проводить систематическую разведку побережья в районе намеченной высадки десанта. Однако нараставшее революционное движение среди матросов заставило Ставку отказаться от проведения десантной операции, намечавшейся на май 1917 года, и перенести ее на неопределенное время.

Активное участие флота в боевых действиях в первые месяцы после Февральской революции препятствовало его разложению, так как отрывало матросские массы от участия в общественно-политической жизни. В числе других факторов, препятствующих революционизированию масс, следует также назвать присущий Севастополю режим закрытого города-крепости, а также списание на другие флоты и в действующие армейские части большого количества протестно настроенных солдат и матросов. Так, еще в 1916 году по распоряжению Колчака на Тихоокеанский флот было переведено свыше 1000 моряков, из которых не менее 600 были "политически неблагонадежными".

Несмотря на достигнутые политические успехи, командующий ЧФ прекрасно отдавал себе отчет в том, что такое положение вряд ли продлится долго. "Положение мое здесь очень сложное и трудное, - писал адмирал своей возлюбленной Анне Тимиревой 1 апреля 1917 года. - Ведение войны <вместе> с внутренней политикой и согласование этих двух взаимно исключающих друг друга задач является каким-то чудовищным компромиссом. Последнее противно моей природе и психологии, и, ко всему прочему, приходится бороться с самим собой. Это до крайности осложняет все дело. А внутренняя политика растет, как снежный ком, и явно поглощает войну".

Пессимизм адмирала усилился после поездки в апреле 1917 года в Петроград. Из столицы командующий вернулся с твердой уверенностью неизбежной государственной катастрофы. Осознавая бесперспективность работы по сохранению боеспособности флота, Колчак, тем не менее, не только не отстранился от исполнения своих обязанностей, но и попытался спасти положение.

25 апреля 1917 года состоялось его выступление в крупнейшем помещении Севастополя - в цирке Труцци (располагался на месте нынешней площади Ушакова). Адмирал убеждал, что отказом принимать дальнейшее участие в войне Россия настраивает против себя союзников, что стране грозит зависимость от Германии.

А.Ф. Керенский и А.В. Колчак в Севастополе. Май 1917 года

Это выступление было встречено бурными аплодисментами. Под влиянием доклада Колчака команда флагмана "Георгий Победоносец" приняла резолюцию с осуждением агитации за сепаратный мир, призвала оказать доверие Временному правительству и послать делегацию в Петроград и на Балтику. Резолюцию поддержали и другие корабли. Следующим шагом стала отправка патриотической делегации, во главе которой были поставлены подполковник Александр Верховский и студент-эсер Федор Баткин, срочно произведенный Колчаком в матросы. Деньги на поездку были выделены из личного фонда командующего. Делегация побывала в обеих столицах, на Балтийском флоте и на фронтах. Выступив на заседании Московского Совета против большевистской идеи братания, Баткин назвал лозунг "Отечество в опасности!" тем лозунгом, "который совершенно справедливо и вовремя брошен в русские сердца".

Именно благодаря Колчаку и деятельности черноморской делегации в мае 1917 года идеи "революционного оборончества" на ЧФ получили наибольшее распространение и вышли далеко за пределы Крыма, что очень серьезно обеспокоило руководителей большевистской партии, увидевших в патриотической агитации угрозу создания очага "подлинной контрреволюции на юге России". В то же время тот факт, что в Петроград и на Балтику из Севастополя отбыли наиболее патриотически настроенные матросы, сказался отрицательным образом на настроениях гарнизона и экипажей судов. В мае - начале июня на флоте произошел ряд серьезных конфликтов. Распространению радикальных настроений среди черноморцев способствовало прибытие в конце мая в Севастополь делегации балтийских моряков (многие из которых были попросту переодетыми в матросскую форму партийными функционерами), поведшей активную пропаганду анархических и большевистских идей. Начались неподконтрольные властям и командованию ЧФ митинги, балтийцы стали разъезжать по всем кораблям, выступать на улицах, площадях.

А.Ф. Керенский и А.В. Колчак в группе членов Севастопольского ЦИК. Севастополь, май 1917 года

До открытого неповиновения оставался всего один шаг, который в июне 1917 года был сделан матросами Черноморского флотского экипажа. Вечером 5 июня и в ночь на 6 июня они арестовали нескольких высокопоставленных офицеров, обвинив их в "провокаторстве, службе в охранке, в хранении разрывных пуль для стрельбы по матросам". На собрании была принята резолюция, требующая произвести немедленно обыск у всех офицеров флота и гарнизона и арестовать политически неблагонадежных.

6 июня 1917 года состоялось делегатское собрание матросов, солдат, офицеров и рабочих, которое вынесло резолюцию об отстранении адмирала Колчака и начальника штаба, капитана 1-го ранга Михаила Смирнова от должности - "как возбудивших своими действиями матросские массы" - и о передаче их постов заместителям, находящимся под контролем комиссии, избранной собранием. Кроме того, в резолюции митинга содержалось требование о передаче вопроса об аресте адмирала на экстренное рассмотрение судовых и полковых комитетов. Решено было обыскать и обезоружить офицеров армии и флота.

Вечером того же дня, в 17 часов 30 минут адмирал направил телеграмму Временному правительству, в которой проинформировал о создавшемся положении и поставил вопрос о своей отставке:

"Сегодня делегатское собрание постановило отобрать от всех офицеров оружие, что и приведено в исполнение судовыми и полковыми комитетами, такое же требование предъявлено и мне. Этим поступком наносится глубокое оскорбление мне и всему офицерскому составу, вносится рознь и разлад в вооруженную силу. Считаю, что моя дальнейшая деятельность в Черном море, равно как и деятельность начальника моего штаба, более не может быть полезна для блага Отечества. Необходимо немедленное назначение нового командующего флотом и нового начальника штаба".

Вскоре после этого члены судового комитета флагманского корабля "Георгий Победоносец" пришли к адмиралу в каюту с требованием сдать им оружие. Колчак выставил делегацию вон, а затем вышел на палубу, приказал выстроить всю команду во фронт и обратился к ней с речью, в которой назвал поступки матросов гибельными для Родины и оскорбительными для офицеров, и сказал, что "даже враги японцы не отобрали от него Георгиевскую саблю после сдачи Порт-Артура, а они, русские, люди, с которыми он делил все тяготы и опасности войны, нанесли ему такое оскорбление, но он им своего оружия не отдаст, и они его не получат ни с живого, ни с мертвого".

После этого Колчак со словами: "Раз не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идет в море", - демонстративно выбросил свое Георгиевское оружие за борт. Поступок адмирала произвел огромное впечатление. Надо сказать, что в тот период  за арест Колчака было вынесено только 4 резолюции, а против ареста 68 (относительно Смирнова соответственно - 7 и 50). По другим сведениям, за арест Колчака проголосовала только команда парохода "Аю-Даг" и 455-я дружина государственного ополчения. Это свидетельствует, что, несмотря на произошедшие события, авторитет адмирала по-прежнему оставался высоким.

Вечером 9 июня 1917 года бывший командующий флотом Колчак и начальник штаба ЧФ Смирнов покинули Севастополь в поезде американской военной миссии. 

Отрицательные последствия, вызванные отставкой адмирала, не преминули сказаться. Уход Колчака стал настоящим подарком не только для внутренних, но и для внешних врагов. Получив по агентурным каналам сведения об уходе Колчака, немецкий крейсер "Бреслау" 10 июня 1917 года вышел в Черное море через протраленный участок в минном загражде­нии к российским берегам и 12 июня бомбардировал укрепления у устья Дуная, высадил десант, который уничтожил две пушки, захватил винтовки и пулемет, пленил 11 человек, после чего успешно возвратился на свою базу. Попытки российских военных кораблей уничтожить "Бреслау" успеха не возымели.

Впрочем, необходимо признать, что Колчак, останься он во главе Черноморского флота, при всей своей решительности существенно не смог бы ни на что повлиять. Так как сохранение боеспособности флота не было возможно без наведения элементарного порядка в стране. И все же в условиях нарастающего революционного хаоса адмирал проявил незаурядное личное мужество, приложив все усилия для сохранения боеспособности флота. Проявив себя не только как патриот своей страны, но и как гибкий и дальновидный политик, готовый идти на компромиссы со всеми, кто разделял идею защиты Родины от иноземного порабощения.