Андрей Ткачев: Церковь музею - не враг

Петр Первый родился в день памяти Святого Исаакия Далматского, и в честь этого Святого воздвиг в Петербурге храм. Вообще, Исаакий Далматский очень малоизвестный святой. В богослужебном календаре идет под шестеричным знаком, то есть служба ему самая простая. Он не стоит рядом по степени церковного почитания с Николаем Чудотворцем, к примеру, или Георгием Великомучеником, или Святой Варварой.

Но вот во имя этого святого возник храм, величественнейший, пространнейший, огромнейший, с обзорной площадкой вокруг купола.

Это знаковое место такое для Петербурга. И этот храм, бывший долгое время музеем, как и многие другие храмы, возвращен Церкви.

Я отношусь к людям, которые считают, что отношения Церкви и музеев должны быть партнерскими и дружескими. У нас разные функции, у Церкви и у музеев, которые местами пересекаются и накладываются без вражды друг на друга.

Что такое музей? Это же не только билетеры и поломойки. Это экскурсоводы, реставраторы, историки, архивариусы, люди, работающие с древностями, описывающие и хранящие их потом. В виде различных буклетов, книг, монографий распространяющих знания о древности. То есть то, чего у нас часто не хватает.

Священник может служить в каком-то храме, не всегда зная историю этого храма, и не всегда понимая, чем он обладает. Отношение к святыням должно быть подобающее.

И действительно, в наших храмах есть вещи, артефакты, есть сакральные предметы, которые являются общенациональным достоянием. Когда иностранцы к нам приезжают, мы же не возим их, чтобы они поглядели на отель Hyatt. Этих отелей полно по всему миру, и все они одинаковые. Мы их ведем на Красную Площадь к Василию Блаженному, в Московский Кремль. То, что есть уникальное, неповторимое, наше.

Поэтому мы можем иногда не понимать, чем мы обладаем. И можно закоптить парафиновыми свечами любую святыню за полгода. И накрашенными губами зацеловать любую икону - хоть Владимирскую, хоть Казанскую. И уничтожить ее из-за нарушенного климат-режима, из-за сквозняков или пара, жара. Она потрескается и пропадет через пару лет.

Фото: www.globallookpress.com

Поэтому здесь нужна осторожная позиция. То есть там, где мы признаем, что эта вещь входит в реестр знаковых для всего мира, давайте беречь ее. Давайте не зачмокивать с утра до вечера. Давайте ее закроем стеклом. Давайте создадим какие-то особые условия для нее. Будем вынимать ее время от времени на Крестные Ходы и молебны, как Владимирскую из Третьяковки. Но не каждый день.

То есть почтим святыню и сохраним ее для будущих поколений. Пропадет же иначе. Это же не вечное.

И так, мне кажется, нужно относиться к музеям, и смотреть на этих музейщиков не как на врагов наших: вон, лезут, понимаешь, в наши храмы, и сидят здесь. Нет, многие храмы сохранились из-за того, что там сидели музейщики! Иначе бы разрушили все или сделали бы спортзалы, а туалеты бы сделали в алтаре, как это часто рогатые делали, подшептывали людям делать уборные, душевые в алтарных частях, осквернять храмы Божии.

Многое у нас сохранилось благодаря невидимым музейным труженикам, которые в тишине, в этих теплых носках, в этих тулупах, в плохо протопленных помещениях с трехметровыми стенами что-то там делали, описывали, занимались.

Мне кажется, они достойны уважения. Кроме того, попробуй-ка обогрей такую громаду как Исаакиевский или Казанский. Попробуй-ка займись текущим ремонтом. Попробуй-ка, вообще, поддержи это все громадное здание, которых при Екатерине или при Николае I строили на Руси немало. Да ты замучаешься. Нужно, чтобы там на службе было, как у Иоанна Кронштадтского, каждый день по 6 тысяч человек. А где вы возьмете второго Иоанна Кронштадтского? Вы что, сможете собрать там приход, состоящий из 10-15 тысяч людей, которые бы за свою копейку бы содержали все это? Не сможете. Вы будете бегать с вытянутой рукой по спонсорам. И опять замучаете всех своей докучливостью.

Не надо этого. Пускай государство на балансе держит частично музей, а Церковь себя частично кормит там сама. И они дружат между собой. Пусть рано утром будет Литургия. Пусть потом туда придут китайцы и японцы, и лектор, диктор, экскурсовод расскажет им про то, про это. Это будет проповедь, между прочим. Пусть смотрят, восторгаются, восхищаются. А вечером в 18 часов мы опять служим вечернюю.

Вот так, в таком балансе, в таком режиме такие знаковые огромные здания, которые достались нам в наследие на наши хилые плечи, пускай они так и живут. Таково мое мнение.

Поэтому я считаю, что нам нужно сглаживать конфликты между Церковью и гражданским обществом, между Церковью и политическими партиями, между Церковью и государственными органами, в число которых входят, как подразделы Минкульта, музейные объекты. Для того, чтобы делали общее дело вместе. Они хранят - мы проповедуем. Они рассказывают - мы молимся. Они делают свою часть научной работы, мы учимся у них и читаем их пособие, чтобы больше знать про то, где мы живем и служим. И в таком режиме мы преодолеем самые разные вещи.

А если будет лебедь, рак и щука, то - все известно. Лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука лезет в воду. А воз и ныне там.

Поэтому давайте будем внимательны к этому. И не будем дразнить друг друга и искать врагов в этом мире, где их и так много. Давайте будем дружить со всеми. Церковь с филармонией, филармония с музеем, музей с Церковью, Церковь с больницей, больница со школой, школа со спортзалом, всем нужно дружить. Иначе мы не выдержим.