Тест на Православие

Эпидемия коронавируса – это время тестов. Не было тестов в стране – и показатели оставались близкими к нулю.

Появились и улучшились тесты, стало их больше – и сразу пугающе подскочили данные о числе заболевших. В США, например, специалисты уверены в том, что огромный рост числа заболевших (их уже больше, чем в Китае) – это прямой результат количества и качества тестовых систем. То есть рост числа реально заболевших не связан напрямую с резким ростом числа выявленных заболевших. Появились тесты, и мы стали лучше понимать, что к чему.

Мы теперь все тестируемся. На личную ответственность. На интеллектуальную состоятельность (в смысле – ум/дурость). На человечность. На профпригодность. Вирус просвечивает нас, стимулируя память смертную и ставя каждого перед истинным зеркалом: посмотрись и увидь, кто ты таков на самом деле.

Вот и тест на Православие постучался в двери нашего православного большинства. А точнее – в двери нашего официального, правящего православного большинства.

Я имею в виду не только тех, для кого захождение в храм по большим праздникам со свечкой и под телекамеру стало сначала следованием моде (когда в храм стал заходить Ельцин), а потом и свидетельством лояльности (когда оказалось, что Путин в храм приходит как прихожанин).

Я имею в виду многочисленных православных активистов из среды чиновников и социально ответственных бизнесменов. Тех, кто в своё время зачастил на Афон (после Путина). Тех, кто при каждом удобном случае рад посветиться рядом с правящим архиереем (а тем более с Патриархом). Тех, кто с удовольствием щеголяет цитатами из Святого Писания и ссылается на Бога в своих телеобращениях.

Александр Беглов регулярно посещает Афон, а потом – закрывает церкви. Фото: Kremlin Pool/Global Look Press

Уточню: помимо них, есть множество (и большинство) других – и чиновников, и богатых людей, кто пришёл в Церковь сам, по своей воле и в своих поисках Бога. И с которыми пытались слиться упомянутые выше. Но коронавирус помог своим тестом на Православие.

С захожанами-подсвечниками всё и так было ясно. Когда в огромном мегаполисе сворачиваются программы строительства храмов шаговой доступности, когда станции метро оставляют имя палача-детоубийцы Войкова якобы для того, чтобы не идти на уступки антисемитам (спойлер: Войков-еврей – это как раз выдумка антисемитов, на самом деле он не Пинхус, а Пётр, выходец из православной крестьянской семьи, крещёный), когда при этом предлагают ограничить посещение храмов – это понятно. Потому что ничего нового: ну, занимают ключевые посты атеисты – у нас пока это не запрещено. Церковь им возражает, но при этом тщательно следует санитарным рекомендациям. Как говорится, кесарю – кесарево.

А вот в Санкт-Петербурге по-другому. Там предыдущий губернатор Георгий Полтавченко возглавлял Русское афонское общество. Там реальный политический руководитель города спикер Заксобрания Вячеслав Макаров – первый прихожанин епархии. Там нынешний губернатор Александр Беглов регулярно посещает Афон и возглавлял в 2015-2016 годах рабочую группу при президенте по подготовке к празднованию 1000-летия русского присутствия на Афоне. Симфония, да и только!

Только вот пока ни в одном населённом пункте России никому не пришло в голову запретить верующим посещать храмы. Ни в одном, кроме Санкт-Петербурга.

Того Петербурга, в котором Твердыню Православия Исаакиевский собор, нагло захваченный безбожниками, так и не смогли вернуть Церкви. Предпочли пойти на поводу у мракобесов-безбожников.

Беглов не в первый раз отступает, принося в жертву святое. Вопрос – перед кем? Фото: Alexander Kulebyakin/Global Look Press 

Того Петербурга, в котором травля общественностью Церкви и священников стала публичным мэйнстримом.

Того Петербурга, в котором самые отмороженные храмоненавистники избираются в Заксобрание по негласной "квоте" одного очень православного начальника.

Того Петербурга, в котором православный губернатор прогнулся перед кем – бесноватыми либералистами, приставленными политтехнологами, ещё какими-нибудь тайными захватчиками непубличной власти? Прогнулся и запретил верующим идти ко Христу. Первым в России.

И это очень плохо. Плохо и горько.

Но испытания посылаются нам всегда с благой целью.

Так и теперь: тест на Православие проходят не все. И суть каждого каждому становится видна, и глубина веры измеряется, и всё становится понятным. Где 1000-летнее афонское монашество, а где модная афонская ложа. Где Православие, а где любоначалие. Где служение Царству Небесному, а где трусливое угодничество перед княжеством мира сего.

И ещё. Времена у нас теперь теплохладные. Церковь очень редко принимает резкие решения, не отлучает от Церкви отступников, не провозглашает им анафему.

Так что анафема у нас сейчас на самообслуживании. Каждый, кто хочет, сам себе анафема.